Сварщик вежливо хихикнул в ответ, а потом вдруг стал серьезным.

– Слушай, Вело, ты никогда не обращал внимания на то, что Император не появляется на экранах телевизора с женщинами во время каких-нибудь официальных церемоний?

– А зачем ему это?

– Верно, – согласился сварщик, – только лично я так понимаю: если бы ты взобрался на самую верхушку, к тебе сразу стали бы липнуть всякие там красотки, верно? Представь себе, что тебя назначили самым главным в твоем банке... ну, что будет?

– Может, ты и прав. Только моей жене это совсем бы не понравилось.

– А у Императора и жены нет.

– Возможно, именно поэтому он никогда не умирает, – предположил банкир. – Экономит свои драгоценные естественные ресурсы.

– Если они у него есть.

Собутыльники фыркнули и стали смотреть на экран телевизора, где начался четвертьфинальный матч по гравиболу.

Обе 'шутки' изобрел персонал Рикор. Были они веселыми или нет, не имело никакого значения – их рассказывали с совершенно другой целью: разрушить представление жителей Империи об Императоре как о всемогущем существе. В данном случае речь шла, причем весьма откровенно, о его потенции.

Эти шутки и сотни тысяч других в соединении с действительно отвратительными слухами и историями распространялись по Империи со скоростью, намного превышающей световую.

Перед сном Алекс каждый раз проделывал один и тот же ритуал: проверял, не появились ли в номере какие-нибудь 'жучки', пока они с Хотско прогуливались и расспрашивали жителей Земли. Затем он мылся в душе. После этого Хотско принимала душ, приводила себя в порядок и присоединялась к нему в старомодной пуховой постели. Но только затем, чтобы мирно заснуть до следующего утра. Алекс, профессионал и моралист, и помыслить не мог о том, чтобы воспользоваться легендой для своих, корыстных целей. Впрочем, стройная молодая женщина не казалась ему особенно привлекательной. Совсем не в его вкусе.

Так он по крайней мере говорил – и, надо сказать, довольно часто.

Килгур помылся, а затем стал наслаждаться мягкой, теплой водой, которая слегка покалывала тело. При этом он вспоминал о заданиях, когда вода у них была только питьевая, да и ее не хватало. Повернулся, чтобы переключить кран с позиции 'Иголки' на 'Поток', и услышал, как кто-то тихо хихикнул, примерно в двух сантиметрах от него – так подсказало натренированное ухо Алекса.

– А ну-ка подвинься, – велела Хотско. – И дай мне мыло. Пора помыть спинку.

– Эй, барышня...

– Я сказала, подвинься!

Алекс повиновался, и Хотско принялась мыть ему спину, медленно, возбуждающее касаясь кожи губкой.

– Я на тебя не смотрю, – объявила она. – Но, мне кажется, я знаю, что прячет шотландец под своим килтом.

– Да? – спросил Алекс и почувствовал, как у него на лице расцветает глупая улыбка.

Хотско тоже улыбалась. Ее пальцы продолжали двигаться и нащупали пунцовый жесткий шрам на бицепсе Килгура.

– Что это?

– Напоминание о глупости. Раны как раз и существуют для того, чтобы твое эго не слишком зарывалось. Барышня, это уже не спина...

– Угу, не волнуйся, – томно проворковала Хотско. – Это и не мыло тоже.

– Учти, если я повернусь, – голос Килгура немного сел, – то начну принимать твою игру всерьез.