Он многому научился у этих людей за долгие часы чтения, когда не стоял на вахте. Его интерес не был поверхностным. Природа сильных мира сего невероятно занимала Кеа. Он многого не понимал, но решил не отступать. И подошел к этому вопросу как к инженерной проблеме. Попытался разобрать каждого монарха и его королевство на составные части. А потом собрать заново, кусочек за кусочком. Иногда, складывая кусочки иначе, ему было интересно, что могло бы получиться в результате. Империя, как ему удалось обнаружить, могла существовать в нескольких формах. Корона и трон. Алтарь и кровавое жертвоприношение. Военный штандарт и секретная полиция. Президентская печать, покоящаяся на украденных голосах избирателей. Но все они имели нечто общее: идею. Идею безупречной жизни. Настоящей или обещанной. А чтобы идея могла сработать, она должна была удовлетворять всех, сверху донизу. Голодающие массы не станут восславлять имя своего монарха в День Благодарения.

В одной из прочитанных когда-то Кеа народных сказок рассказывалось о древнем короле, который, переодевшись, бродил среди своих подданных, чтобы узнать из первых рук, как завоевать их любовь. Короля звали Рашид. В реальном мире во время избирательных кампаний главы администраций, комиссары полиции и даже священники устраивали дармовую раздачу пищи, чтобы заручиться голосами избирателей.

Мир диктаторов, с точки зрения Кеа, стоял на трех китах: геноцид, лагеря и полиция.

И все же... не имело значения, какую форму принимала империя или какими методами поддерживалось правление; самой главной в конечном итоге являлась личность короля, основавшего ее.

А у Кеа была АМ-2.

Рука болела. Это хорошо. Как и прежняя боль – признак того, что он поправляется. Он скоро сможет пользоваться рукой – хотя Кеа тщательно скрывал это от Мерфа и Рут.

Его лихорадило. Заражение, фурункул на животе размером с блюдце. Придется прятать и его тоже.

Кеа услышал шепот в темной комнате:

– Ну, иди сюда, милая. У меня все болит.

– Отвали от меня.

– Мы же делали это раньше. От тебя не убудет.

– Ты нарушил обещание. Наврал.

– Я ничего не мог с собой поделать, милая. Я хотел есть. Ужасно. Утром получишь добавку. Клянусь.

– Сейчас давай, – потребовала Рут. – Сейчас.

Молчание.

– Что случилось... – Рут рассмеялась. – Папочка больше не хочет порезвиться? А это что такое? Ой- ой-ой. Он голодный. Только папочка у нас эгоист, ведь правда?

Мерф молчал. А потом Кеа услышал, как Рут вскрикнула. Одну... две... три секунды до него доносились звуки отчаянной борьбы. Потом раздался хруст.

Кеа почувствовал резкую боль в животе и отвратительный запах – фурункул лопнул. Его зазнобило. А потом бросило в жар. Отлично. Теперь он начнет поправляться...

Он проснулся и увидел, что возле койки стоит Мерф.

– Ты лучше выглядишь, – сказал он.

Кеа ничего не ответил. И не стал искать взглядом Рут.

– Есть хочу, – потянувшись, сказал Мерф. – Суп будешь?

– Угу, – сказал Кеа. – Я тоже голоден.

– Это займет больше времени, чем мы думали, – сказал Мерф.