– По моим представлениям, – пожал плечами Кеа, – вовсе нет. Счет ноль – ноль.

– Может быть. Ты проведешь здесь все лето?

– Да. У меня обратный билет с открытой датой. Но Остин сказал, что лучше всего лететь на... как он называется... 'Коперник'? Планетолет уходит... вот проклятье, никак не ногу разобраться со здешними месяцами... По земному времени в первую неделю сентября. – Кеа смутился и пробормотал что-то невнятное.

– Долго, – проговорила Тамара. – Нужно позаботиться, чтобы ты тут не скучал. Правда?

– Я не думаю, что... разве можно соскучиться на Марсе?

– Это не тот вид скуки, – решительно заявила Тамара, – который я имела в виду. – Она провела ногтями по руке Кеа. Прикосновение было обжигающим. Затем Тамара поднялась на ноги. – Знаешь, на Марсе совершенно потрясающие восходы. Самый лучший вид открывается из домика на вершине скалы. Он далеко от всех остальных вилл, и поэтому до него не доходит свет. – Тамара подошла к краю тримарана. – Далеко... и никто не мешает. О чем еще можно мечтать?

Она улыбнулась, словно тайному воспоминанию или какой-то мысли, а потом бросилась в бурлящую, насыщенную углекислым газом воду.

В коттедже было четыре спальни в полной боевой готовности. Обслуживали домик четыре человека с совершенно ничего не выражающими лицами. Они спросили Кеа, какие у него будут пожелания. Показали, где находятся охлажденные напитки и еда. Сообщили, что ему стоит только нажать кнопку коммуникатора, и через несколько секунд кто-нибудь из них появится. А потом исчезли.

Главная комната в домике была круглой, со стеклянными стенами, которые становились матовыми, если прикоснуться к выключателю на одной из них. В стоящем посередине закрытом камине с настоящими поленьями начинало полыхать пламя, стоило лишь понести к ним спичку, а возле камина полукругом располагалась громадная тахта. Камин? На Марсе? Вряд ли, учитывая законы о загрязнении окружающей среды и необходимость получить сотни самых разнообразных разрешений, чтобы сделать что-нибудь с одним-единственным деревом. Естественно, камин и поленья ненастоящие, сообразил Кеа. Через несколько минут он сумел подключить камин так, что 'горящие' поленья отбрасывали мечущиеся тени на стены.

А еще здесь была Тамара. В широких ярко-зеленых брюках и такой же блузке без рукавов. Брюки были скроены таким необычным образом, что заканчивались возле груди.

Тамара взяла два бокала, в которые налила что-то из обернутой салфеткой бутылки, стоявшей в небольшом ведерке рядом.

– За... за сегодняшний вечер, – сказала она.

Они выпили. И снова наполнили бокалы, а потом отправились на тахту. Они разговаривали. Кеа потом не мог вспомнить, о чем. Но он рассказал ей о своей жизни – Тамара зачарованно слушала, сидела очень близко... Кеа понял, что ему не хватает слов.

Тамара поставила свой бокал. Как-то так получилось, что они выпили всю бутылку искрящегося вина. Она протянула руку и дотронулась пальцами до губ Кеа.

– Мягкие, – пробормотала она.

Наклонилась, пробежала языком по его губам. Кеа попытался ее поцеловать, но она отодвинулась. Встала, немного отошла, покачивая бедрами. Похоже, на блузке где-то была скрытая застежка, потому что Тамара неожиданно легким движением швырнула ее через плечо. Затем повернулась и посмотрела на Кеа. Очень серьезно.

Потом коснулась пояса брюк, и они превратились в шелковое облако у ног. Тамара просто переступила через них. Потянулась с удовольствием. Кеа только смотрел на нее; он был не в силах ни говорить, ни шевелиться. Тамара медленно направилась в темную комнату. Оглянулась на Кеа и улыбнулась, а потом скрылась в спальне. Вспыхнул огонек искусственной свечи.

Кеа был свободен. Он мог последовать за ней.

– Нет, – сказала Тамара. – На этот раз... на этот раз ты будешь только смотреть. – Она взяла длинный шарф и принялась завязывать на нем узлы. – Потом... следующий раз... будет твоим.

Марс превратился в тень, погрузился в туман. Центром Вселенной стало тело Тамары. Круговорот движений, экстаза, сладкой муки наполнил ночи. Днем они гуляли, занимались любовью... где угодно – везде. Страсть Тамары, казалось, разгоралась тем больше, чем больше возникала опасность быть замеченными. Особенно кем-нибудь из членов семьи. И не то чтобы Кеа попал в ее объятия, будучи невинным младенцем. Она тоже у него училась. Ей хотелось новизны. Поэтому, правда без особого желания, Кеа показал ей несколько приемов, о которых слышал или к которым прибегал еще на Мауи.