— Из меня одной толпа народу не получается. Ну хорошо, ещё пара-тройка человек тут обитает…

— Может, какая-нибудь из двух баб притворилась, будто созрела для задушевной беседы?

— Или одна другую в этом парике не узнала, — с сомнением в голосе подсказал пан Тадеуш.

— Вы сами не верите в то, что говорите, — упрекнула я. — Нет, такое невозможно… Хотя как знать? Может, оклеветанная решила лично поговорить с клеветницей. Как-нибудь прекратить это безобразие, да хоть откупиться. Или решила выяснить, чего клеветница добивается. Я бы на её месте бешеную активность развила!

— Так вы бы и встрепенулись гораздо раньше, с вашим-то характером…

— Да к черту характер! Борковская — прокурор, журналистка, ведь выдержала, не загремела в дурдом, значит, характер у неё тоже есть.

— Знаешь, мне её жалко, — сказала вдруг Мартуся. — Ну что ей ещё оставалось делать, чтобы избавиться от такой занозы в биографии? Пусть её не поймают, а?

— Так ведь сама к ним в руки влезла!

— Это скорее свидетельствует о невиновности, — вполне разумно заметил пан Тадеуш.

— Вот именно! Может, не докажут её вину, а? Почему убийцей обязательно должна быть она?

— Не обязательно, но так получается. Мотив стопроцентный. Ведь в любом человеке зверь проснётся, если невесть откуда взявшийся двойник жизнь пакостит. Тюкнуть мерзавца в темечко — и дело с концом. Если у Борковской есть хоть капля ума, у неё должно найтись и железное алиби.

— А оно у неё есть?

— Вроде да, она в то время была в Колобжеге.

— А ты откуда знаешь?

— Откуда знаю — оттуда знаю, надо было постараться, вот я и постаралась.

— Значит, если она была в Колобжеге, в Варшаве её быть не могло, Колобжег далековато отсюда, правда? На расстоянии убить нельзя!

На пана Тадеуша нашло вдохновение.

— Наняла платного киллера мужского пола, он надел парик и притворился женщиной! Все очевидцы поклянутся, что в машине сидела женщина-блондинка. Да хотя бы эта ваша соседка из третьего дома поклянётся. Убийцу не найдут, потому что будут искать бабу. Борковская устроит себе алиби, и никто ей ничего не докажет.

— Ну вот, пожалуйста, какой ты ужасно умный! — обрадовалась Мартуся. — И бородатый! Ты начинаешь мне нравиться. Иоанна, а ты что на все это скажешь?

— Если бы я только знала, кто там на самом деле сидел в той машине! — вздохнула я. — Пан Тадеуш, откройте какой-нибудь бутылек. Раз она пиво хлещет, мы себе винца нальём… Я бы постаралась внушить соседям что-нибудь этакое, отвлекающее от женщин. Например, что профиль у этой блондинки был какой- то мужиковатый или что она была плохо выбрита… Ну да, и водитель специально разворачивался как идиот, чтобы всем показалось, что только баба может вытворять за рулём такие глупости!

— А ещё это могла быть совсем случайная машина, не имеющая ничего общего с убийством, — подсказал пан Тадеуш.

— Но ведь соседка говорит, что другой машины тут никто не видел!

— Мотив! — стояла я на своём. — К черту машину и блондинку, надо найти другой мотив. Я лично вижу только один.

— Какой?

— Она хулиганила. По ночам оглушала всех своей аудио-видеоаппаратурой, вот кто-нибудь из жильцов и не выдержал… Какое счастье, что я там больше не живу, потому что иначе точно подозрение пало бы на меня. Только почему её пришибли на помойке моего теперешнего дома?

— Должно быть, кто-то знал, что она собирается к вам, что по телефону договорилась взять у вас интервью…

— Погодите, если она была дамой для развлечений, соблазняла всяких там типов… Ведь соблазняла? — уточнила Мартуся.

— Вроде бы да.

— Тогда не иначе как чья-то жена! Ревнивая! Или экономная! А этот кретин осыпал развратницу деньгами. Вот жена и прекратила эти глупости раз и навсегда.

— Замечательная идея! — похвалила я. — А у настоящей муж есть?

— Нет, — ответил пан Тадеуш. — Из того, что я знаю, получается, что настоящая Борковская в разводе.

— Значит, у нас есть зачин и для второго мотива, да что там — даже третьего! Подсуну-ка я их копам при первой же встрече, но нам непременно надо побольше разузнать об этих дамах.

Пан Тадеуш, вы там нажмите на журналистов.

А ты, Мартуся, ищи того Томека, что защищал Борковскую от сплетников. Пусть на Хелмской кто- нибудь каждый день кричит в буфете: «Люди, кто знает Томека?!»

— А ты?

— А я отловлю свою приятельницу-судьиху, у неё наверняка есть знакомства в прокуратуре. Головой ручаюсь, что в прокуратуре тоже какие-нибудь сплетни гуляют. К тому же давайте думать логически. Не может быть и речи, чтобы наши две Борковские ездили в одной машине. Господи, что за чушь я несу! Живая вообще ехать никуда не могла, потому что была в Колобжеге. Кто тогда мог ездить в блондинистом парике в компании с покойницей? Блондинка вроде как лучшая подружка убитой, а подруги крайне редко друг в дружку стреляют. Ничего не попишешь: делайте что хотите, землю ройте, но узнайте как можно больше про одну и про другую, потому что я всерьёз заинтересовалась!

Наше частное расследование рванулось вперёд на всех парусах.

Отрядив Роберта к выздоровевшей подруге, Агате Млыняк, Бежан отправился к настоящей Барбаре Борковской на разговор тет-а-тет. Её пребывание в Колобжеге уже успели проверить, колобжегская полиция допросила весь персонал гостиницы, вычислила даже старушку, которая изо дня в день гуляла по пляжу. Кроме того, полиции рассказали про скандал, который имел место в шесть часов вечера как раз в тот день, когда было совершено убийство под ивой. Все дружно подтвердили, что пани Борковская присутствовала при скандале все время, но участвовала в нем в качестве мирового судьи. Речь шла о двух невыносимо брехливых мопсах, которых в пансионат не приняли, но их хозяйка ежедневно навещала в пансионате подружку, приходя с собачками на чашку кофе. Пани Борковская совершенно разумно предложила, чтобы владелица мопсиков навещала подругу около полудня, когда в пансионате почти нет постояльцев, либо встречалась с подругой в каком-нибудь малолюдном месте. В результате на пани Борковскую обиделись обе, и хозяйка мопсов, и её подруга. Зато все присутствующие замечательно запомнили все происшествие.

По этой причине кандидатура Борковской в непосредственные убийцы окончательно отпала.

Что совершенно не мешало ей оставаться на подозрении в качестве возможного заказчика убийства. Ошибка ошибкой, а допросить Борковскую надо было очень дипломатично.

Бежан начал с извинений.

— Наша ошибка, проше пани, — покаянно заговорил он. — Мы слишком поверхностно изучили паспорт убитой, не подозревая подделки… Вот и решили, что установили личность, вы уж нас простите.

— А то, что у неё не было ключей от квартиры, вас не навело на подозрения? — холодно спросила бывший прокурор.

— Разумеется, навело. Мы как раз собирались все это выяснять. У вас есть какие-нибудь соображения в отношении поддельного паспорта жертвы?

Барбара Борковская, застывшая на пороге прибранной квартиры, немного смягчилась и повела себя более или менее по-человечески.

— Давайте пройдём в комнату и сядем. Нет, у меня нет никаких соображений, я вообще ничего не понимаю. Кем, собственно говоря, была эта покойная?

— А вы её не знали?

— Нет. Вы показывали мне её фото. Я в жизни не видела этой женщины. Её фамилия действительно Борковская?