Многие подходили к Шеврикуке, раскланивались. Все были возбуждены. 'День Победы, что ли, какой?' - удивлялся Шеврикука. Не подошел к нему сановитый домовой Концебалов-Брожило, а стоял он от него метрах в двадцати, и повод подойти имел. Не подошли и Любохват с Продольным, они проскочили мимо него в толпе, видно спешили куда-то по делу, позволили себе лишь посмотреть на Шеврикуку. Посмотрели злобно, но будто бы и с опаской. Не подошла и Дуняша, а явно хотела подойти, она глядела на Шеврикуку в надежде, что он ее кликнет, сама же показалась ему заплаканной. А вот Гликерия Андреевна Тутомлина на бульварах не показывалась... Зато объявился субъект с трубкой во рту, прозванный летом останкинцами инспектором Варнике. Нынче его одежды соответствовали сезону. Стоял он Наполеоном Бонапартом, руки сложив на груди, и словно был разочарован явлениями природы. 'Так он и допустит в себя, - произнес он, вынув трубку изо рта. - Дурак будет, если допустит'. И Шеврикука полагал, что вторник станет для Возвышенного управления Справедливой Раздачи днем конфуза. Однако уже в девять часов занял место в толпе опять же на углу Цандера. Надо ли говорить, что на этот раз Пузырь был оцеплен, а движение транспортных средств вблизи него прекращено. Для почетных гостей и наблюдателей у пересечений Пузырем проспекта Мира установили две трибуны с подзорными трубами. Толпа шелестела флажками и плакатами, шумела, проглатывала глинтвейны и мороженое, но в половине одиннадцатого сама по себе притихла. И духовые музыки, взгремев и звякнув тарелками, умолкли. А Шеврикука почувствовал, что он волнуется. 'С чего бы это? - удивлялся он. - Мне-то что?' А и вокруг него все стояли взволнованные. В тишине праздничными динамиками было объявлено: 'Уважаемые граждане! Просим вести себя без возбуждения и толкотни, дабы не вызвать Ходынки и неодобрений Пузыря. Сегодня состоится лишь доступ в недра Пузыря специалистов и перевозочных средств. Непосредственная раздача содержимого Пузыря произойдет позже по месту жительства и по утвержденным спискам. Ожидаются в пятницу на Звездном и Ракетном бульварах показательные дарения гостинцев Пузыря. Еще раз просим соблюдать спокойствие и не допустить толчеи. Спасибо за внимание'. Теперь работники Возвышенного управления Справедливой Раздачи стали казаться Шеврикуке бессовестными наглецами. Но без двух минут одиннадцать Пузырь вздрогнул, и по спине его от самого марьинорощинского путепровода в направлении Сокольников пошла судорога, у Сокольников она, видно, и закончилась. То есть слово 'судорога' по отношению к Пузырю выходило не слишком уместным или приличным, можно посчитать, что, отходя ото сна, Пузырь изволил потянуться и размять спину. В одиннадцать же ноль-ноль шкура Пузыря разошлась во многих местах, и открылись проемы на боках Пузыря и на его спине. Не исключалось, что недра Пузыря отверзли и для подземных коммуникаций, каналов, линий метрополитена и трубопроводов. Публика взревела в воодушевлении. Полетели вверх шапки, воздушные шары, голуби, сумки, детские коляски и радиотелефоны; Шеврикука обнаружил, что его обнимает Сергей Андреевич Подмолотов, Крейсер Грозный, и в руке у него - Андреевский флаг. Будто и впрямь была одержана неслыханная виктория. Или нога останкинского обывателя ступила на пористую почву планеты Венера. А инспектор Варнике сокрушенно качал головой. Он не одобрял Пузырь, не одобрял! Потом публика притихла и с перешептыванием разглядывала Пузырь в новом его, распахнутом состоянии. И ожидала. Так ожидают выезда командующего парадом и звуки фанфар. А ничего не происходило. Ожидание сменилось недоумением. И лишь в двадцать минут первого начался истинно доступ в недра Пузыря и вывоз содержимого. Прибывали к Пузырю колонны автомобилей- дальнобойщиков и скрывались в Пузыре. В проемы же на его спине опускались тяжелые армейские вертолеты, щекоча, возможно, потоками воздуха шкуру Пузыря. Пузырь дергался, но проявлял терпение. О том, какие средства заезжали или заплывали в Пузырь снизу, можно было лишь гадать, наверное, там были цистерны, думпкары и вагоны-холодильники. Минут через сорок выяснилось, что складывается или направляется Пузырем безостановочная система въезда-выезда и циркуляции грузопотока. Без заторов и досадных остановок. Автомобили все прибывали, а из назначенных проемов выезжали тяжелыми. Выныривали из Пузыря вертолеты и неслись к складам. По всей вероятности, Пузырь обладал свойствами, позволяющими ему безболезненно воспринимать работу летательных аппаратов. И погрузочные механизмы (или что там?) трудились в нем стремительно и задорно. Словом, праздник отшумел и пошла рутина. Иноземцы и почетные гости сошли с трибун, отобедали еще раз в историческом зале и принялись разлетаться. И на рутину приятно поглазеть, если у тебя нет иного увлекательного занятия. А потому зеваки на бульварах все же оставались: вдруг что-нибудь сломается или какой казус произойдет. Естественно, не покидали постов люди со списками в руках, ночные переклички не были отменены. Как и предполагалось, в ночные часы грузопотоки усилились. Прожекторы рвали тьму бесснежного города. И сам Пузырь будто бы светился, и гул стоял в Москве от моторов, колес и гусениц тяжелого транспорта. Но какими бы способностями или оснащениями ни обладал Пузырь, рутина-то пошла наша, отечественная. И тут уж без всяких безалаберностей обойтись было никак нельзя. Да и без безалаберностей ход выгребания содержимого Пузыря мог вызвать у московских жителей недоверие. Но пока, во вторник, в среду и в четверг, безалаберности шли мелкие. А ждали крупных. И уж не безалаберностей даже, а безобразий. Чтобы можно было душу отвести, выразиться, осуществляя свободу слова, и ткнуть пальцем в кого следует. А то все протекало как-то не по-человечески. Подозрительно складно протекало. Будто у кого-то состоялся сговор с Пузырем. В пятницу снова понабилась на бульварах публика. Прибыли наблюдатели от самых разных движений и товариществ, естественно, и бывший соцсоревнователь Свержов из Лиги Облапошенных. Динамиками объявили, что показательно раздавать будут по спискам и номеркам именно ночных очередей с перекличками. Будто бы они, перекликавшиеся по ночам и водившие вокруг костров хороводы, растрогали Пузыря верой в него, и он распорядился одарить их. По другой версии, растроганный якобы Пузырь был ни при чем, а прибившиеся к перекличкам хлопобуды оказались столь влиятельными в сферах и структурах, что и выбили показательные дары для себя и уж ради приличия - и для остальных очередников. В оцеплении у товарных проемов образовались ворота, уполномоченные Возвышенного управления Справедливой Раздачи в униформных куртках типа 'Аляска' китайского пошива выкатили из Пузыря на автокарах коробки, ящики, цветные пакеты, ларцы, сундуки, мешки, мешочки, свертки. И показательная раздача началась. Совершалась она блистательно быстро. И раздатчики были хороши, расторопны и сноровисты. И очереди вели себя благонамеренно-послушно, не лаялись из-за номеров в списках, не выясняли базарно, почему кому-то выдают коробку, а кому-то целлофановый пакет, не клянчили у Пузыря льготных добавок, ссылаясь на косоглазие, а двигались молча, будто ленты транспортеров. По наблюдениям Шеврикуки, лишь Любохват с Продольным своей суетой создавали мелкую толчею и нервозность. Они перескакивали из очереди в очередь раз пять и повсюду отоваривались, надо полагать, преуспели в перекличках. За час с четвертью с показательной раздачей было закончено. Уполномоченные в униформе поклонились публике, пожелали всем хорошего аппетита и поблагодарили за терпение. Ворота в оцеплении исчезли. Минуты три все стояли молча. А потом в толпах начались ропоты разочарований. Разочарования эти имели несколько причин. Во-первых, раздача прошла опять же рутинно. Никого не потешили, не ввели в возбуждение социальных удовольствий и надежд. Даже духовые оркестры и те не гремели. И шутихи не трещали и не дымили. Словно бы, как четверть века назад, выдавали в домоуправлениях пакеты с пшеничной мукой. Другие разочарования были обращены в глубины собственных натур досадующих. А они-то что же прохлопали? Час с четвертью - и все! Небось столько невостребованных к раздаче даров осталось в недрах Пузыря, и пойдут куда-нибудь налево, а они поленились ночами поотмечаться в списках! Третьи разочарования вызвали распотрошенные упаковки даров Пузыря. Не положено огорчаться несовершенствами дареного коня. Неприлично это и недостойно гражданина созидателя. А тут некоторые стали прилюдно браниться: 'Экую дрянь нам подсунули!' Надо сказать, что потрошили ящики, коробки, пакеты далеко не все, а самые нервные и нетерпеливые. Те, что поблагоразумнее, сразу же поволокли приобретения домой, а то еще уворуют, искорежат от зависти или заставят обновку обмыть. Да и не все открытые и обнародованные дары можно было назвать дрянью. Далеко не все! Среди них попадались совершенно замечательные для ведения домашнего хозяйства вещи скорокипящие чайники с золотыми спиралями, пылесосы и утюги 'Ровента', электропечи 'Бош', массажеры для сбавления веса, секс-наборы с резиновыми куклами, сковороды и кастрюли 'Тефал', комплекты постельного белья из ивановских миткалей и прочее и прочее, всего не перечислишь. Особое одобрение вызвали золоченые ночные горшки с музыкальными секретами; исполнение хозяином двух основных функций организма по обмену веществ приводили к звучанию в горшке двух разных мелодий, причем одну играл легкий ансамбль с ксилофоном, а другую - чуть ли не симфонический оркестр. Что уж тут было дуться на Пузырь! Благоразумные же уносили в ящиках и коробках кто телевизоры, кто разобранные велосипеды, кто коллекции греческой метаксы и пива 'Гиннесс'. И эти приобретения неблагородно было бы обзывать