— У моего племянника, Гарри Голубой Сойки, «Бьюик» восемьдесят первого года. Отдайте мне ключи от кемпера, а взамен берите «Бьюик».

— Это не обмен, а настоящий грабеж! — разозлился Среда.

Виски Джек пожал плечами:

— Ты понимаешь, как трудно будет достать твой кемпер оттуда, где вы его бросили? Я тебе одолжение делаю. Хочешь бери, хочешь нет. Мне плевать. — И он закрыл рот, тонкий, как шрам от удара ножом.

Среда разозлился, но сменил гнев на милость и сказал:

— Тень, отдай ему ключи от «Виннебаго».

Тень передал ключи Виски Джеку.

— Джонни, — сказал Виски Джек, — проводишь их к Гарри Сойке? Скажи ему, что я отдал им его машину.

— Конечно, провожу, — согласился Джон Чэпмен.

Он встал, подошел к двери и, подобрав с пола мешок из рогожи, вышел. Тень и Среда двинулись за ним. Виски Джек тоже вышел на порог.

— Слышишь, ты! — окликнул он Среду. — Ты сюда не возвращайся. Тебя здесь не ждут.

Среда показал ему средний палец.

— Повертись-ка на этом, — беззлобно ухмыльнулся он.

Они спускались с заснеженного холма, прокладывая путь через сугробы. Чэпмен шел впереди, ступая красными босыми пятками прямо по снежному насту.

— Тебе не холодно? — спросил Тень.

— Моя жена была чокто, — сказал Чэпмен.

— И она научила тебя волшебным образом не чувствовать холода?

— Нет. Она думала, что я сумасшедший, — сказал Чэпмен. — Она мне, бывало, говорила: «Джонни, надел бы ты ботинки!»

Склон сделался круче, и они вынуждены были прервать разговор. Они спускались по склону холма, оступаясь и оскальзываясь, цепляясь руками за стволы берез, чтобы удержать равновесие и не покатиться кубарем. Когда склон стал чуть более отлогим, Чэпмен продолжил:

— Теперь-то она уже мертва. Когда она умирала, я, наверное, чуточку умом повредился. Это с каждым может случиться. И с тобой тоже. — Он похлопал Тень по плечу. — Клянусь Иисусом и Иосафатом, здоровенный ты парень!

— Мне все так говорят, — сказал Тень.

Они спускались с горы чуть ли не полчаса, пока наконец не очутились на огибающей холм гравиевой дороге. По ней они и пошли в сторону сбившихся в кучку домов, которые разглядели еще с вершины.

Проезжавшая мимо машина замедлила ход и остановилась. За рулем сидела женщина, она дотянулась до ручки и опустила окно.

— Подвезти вас, мужики? — сказала она.

— Вы очень любезны, мадам, — сказал Среда. — Мы ищем мистера Гарри Сойку.

— Он должен быть в клубе, — сказала женщина. Ей за сорок, решил про себя Тень. — Залезайте.

Они сели в машину. Среда занял переднее сиденье, Чэпмен и Тень уселись сзади. Разместиться с комфортом на заднем сиденье Тени не позволяли слишком длинные ноги, но он устроился как мог. Машина, подпрыгивая, понеслась по дороге.

— Откуда вы к нам пожаловали? — спросила женщина.

— Приехали друга навестить, — сказал Среда.

— Он на горе живет, — сказал Тень.

— На какой горе? — удивилась женщина.

Тень обернулся и посмотрел назад, сквозь запыленное стекло, пытаясь разглядеть гору. Но позади не было никакой горы: только облака плыли над равниной.

— Виски Джек, — произнес Тень.

— А, — сказала женщина. — Мы зовем его Инктоми. Это, видимо, один и тот же мужик. Мой дед рассказывал про него классные истории. Лучшие из них были, естественно, неприличными. — Они подскочили на колдобине, и женщина чертыхнулась. — Как вы, целы?

— Целы, мэм, — ответил Джон Чэпмен. Он вцепился обеими руками в сиденье.

— Вот такие в резервации дороги, — сказала она. — К ним нужно приспособиться.

— Все такие? — спросил Тень.

— В основном, — сказала женщина. — В наших местах — да. Даже и не спрашивайте, куда идут деньги от казино: ну кто в здравом уме припрется сюда играть в казино? Этих денег мы тут не видали.

— Жаль.

— Да нечего жалеть. — Она с треском и скрипом сменила передачу. — Вы знаете, что белое население тут уменьшается? Повсюду в округе вымершие города. Как заставишь людей сидеть на ферме, когда им по телевизору мир показывают? Да и вообще, какому белому захочется пахать на бесплодных просторах Бэдлендс?[93] Пришли, заграбастали себе наши земли, обжились, а теперь валят. На юг. На запад. Может, если подождать, пока они все свалят в Нью-Йорк, Майами или Лос-Анджелес, мы получим назад все наши земли без боя.

— Удачи вам в этом, — сказал Тень.

Гарри Голубую Сойку они и в самом деле нашли в клубе, за бильярдным столом, где он ловко загонял шары в лузы, пытаясь произвести впечатление на компанию барышень. Сверху на кисти правой руки у него была вытатуирована голубая сойка, а правое ухо было сплошь утыкано пирсингом.

— Хо хока, Гарри Голубая Сойка, — поприветствовал его Джон Чэпмен.

— Да отвали ты, босой психанутый призрак! — послал его в ответ Гарри Голубая Сойка. — У меня от тебя мурашки по всему телу.

В дальнем конце зала сидели мужчины постарше, некоторые играли в карты, другие просто болтали. Те что помоложе, примерно одного с Гарри возраста, ждали, когда освободится бильярдный стол. Стол был стандартного размера; зеленое сукно, с одного края драное, было заклеено серебристой герметизирующей лентой.

— У меня для тебя новость от твоего дяди, — невозмутимо продолжил Чэпмен. — Он говорит, чтобы ты отдал этим двоим свою машину.

В зале было человек тридцать, а то и сорок, и все как один сосредоточенно уставились на свои карты, или на ботинки, или на ногти, и изо всех сил постарались сделать вид, что этот разговор им до лампочки.

— Он мне не дядя.

В воздухе стоял густой сигаретный дым. Чэпмен разинул рот в широкой улыбке, продемонстрировав такие гнилые зубы, каких Тень еще ни у одного человека не видел.

— Скажи это ему сам. Он говорит, что и остается-то среди лакота только ради тебя.

— Виски Джек вообще много чего говорит! — рявкнул в ответ Гарри Голубая Сойка.

На самом деле и он тоже сказал не «Виски Джек». Тени послышалось что-то типа «Уизакеджек». Вот как они произносили его имя, а вовсе не «Виски Джек».

— Точно, — встрял Тень. — И еще он сказал такую вещь: мы тебе отдаем свой «Виннебаго», а ты нам свой «Бьюик».

— Ну и где ваш «Виннебаго»?

— Он тебе его пригонит, — сказал Чэпмен. — Можешь не сомневаться.

Гарри Голубая Сойка ударил по шару и промазал. Рука у него подрагивала.

— Этот старый лис мне не дядя, — сказал Гарри Голубая Сойка. — И пусть не пудрит людям мозги.

— Лучше живой лис, чем мертвый волк, — встрял Среда. Его низкий голос вдруг сделался похож на звериное рычание. — Так ты отдашь нам свою тачку?

Гарри Голубая Сойка так отчаянно вздрогнул, что не заметить этого было невозможно.

— Конечно, — сказал он. — Конечно. Я просто дурку гнал. Люблю подурачиться. — Он положил кий на бильярдный стол и отыскал свою толстую куртку среди груды похожих курток, висевших на вешалке