Дэви.
— Я говорю не о врагах, а об элементарной предосторожности.
— Хорошо, если предосторожность не граничит с агрессивностью.
— Ну да, ты говорил, что они могут прочитать наши побуждения и неправильно их истолковать, но… — Андрей вдруг замолчал, потер ладонью лоб. — Прочитать побуждения… Материализация побуждений… кажется, так ты говорил. Они ведь действительно могли попытаться материализовать наши побуждения… и материализовали спецпрограмму, заложенную в мозг компьютера! Вот она, отгадка. И то, что должно было произойти с нами, со мной на обратном пути в виде некой иллюзии, обыкновенной проверки, случилось на самом деле, взрыв и пожар или что-нибудь в этом же роде.
Дэви и Арвид переглянулись, они были сильно взволнованы.
— Это объясняет многое, если не все, — сказал Дэви. — Вспомним строение черепахи — мириады клеток, мозг под крепчайшей оболочкой. Она могла принять (может быть, и сейчас принимает!) наш «Колумб» за живое существо. За живое существо, себе подобное, с единым мозгом, клетками которого, частями которого являемся все мы, а также… компьютер. Более того, она не отделяет наши воспоминания от общих «воспоминаний» корабля, от общей памяти корабля, в частности сокрытой в многочисленных кассетах с мнемофильмами из библиотеки! А спецпрограмма могла показаться ей как бы нашим конечным побуждением!
— «Угасание» звезд, — вставил Арвид, — было вызвано прямым воздействием на нас черепахи. Она приступила к изучению, возможно, она «изъяла» нас из временного потока…
— Ну, дальше! — с азартом в голосе сказал Андрей.
— Дальше тоже все более или менее понятно, — ответил Дэви.
— После взрыва черепаха принялась восстанавливать «Колумб», все так же принимая его за единое целое, за единый организм. То, что с нами произошло, не было галлюцинациями.
— Почему же тогда она не восстановила и корабль, и нас сразу же в нашем прежнем, нормальном виде? — спросил Андрей. — Почему мы не были похожи на людей?
— Сейчас попытаемся понять и это. Давайте начнем со сбоев в работе Малыша. Черепаха «изъяла» нас из общего потока времени и приступила к изучению. Компьютер связан со всеми службами корабля, он отвечает за нормальное функционирование корабля, то есть, по представлению черепахи, единого живого организма. Вероятно, она решила, что, выключив его память, сможет безболезненно покопаться во всем «Колумбе», не оставив при этом ни следа своего вмешательства. Что-то вроде анестезии. Компьютер «отключился», и соответственно вышла из строя связь. Вот почему мы не могли связаться с Арвидом. Я его искал, но он находился в нижнем отсеке энергоблока. Потом она попыталась материализовать наши побуждения, то есть побуждения «Колумба», и материализовалась спецпрограмма. Приступив к восстановлению, она не могла знать, что для нас, для «клеток» общего организма, важны внешние характеристики этого организма, и приводила в порядок лишь функциональные связи единого целого. Восстановила нас, не позаботившись о нашем внешнем облике, не придав ему никакого значения. Но общий фон разума «Колумба», если так можно сказать, сильно изменился: мы, «клетки», чувствовали себя очень неуютно, нас что-то беспокоило, что-то не давало нам возможности работать нормально. Черепаха это отметила и начала вносить коррективы…
— Нужно учесть и тот факт, что, например, перед моими глазами постоянно стоял мертвый Дэви, — сказал Андрей, — обезображенный взрывом и пожаром. Мое воображение невольно искажало его черты…
— А она посчитала, что именно такая «клетка» Дэви тебе и нужна, раз ты ее себе так представляешь! — добавил Арвид.
— Вот именно, — сказал Дэви.
— Интересно, что она о нас подумала, когда Арвид уничтожил эту «клетку»?
— Наверное, она попыталась понять, что привело его в состояние такой нервозности.
— И, придя к определенным выводам, восстановила тебя снова, уже совершенно нормальным. Кстати, Дэви, как ты объяснишь все то, что происходило с тобой?
— Видимо, восстанавливая «Колумб», она продолжала его изучать: сначала посмотрела, что будет, если вернуть к жизни только одну «клетку» — тебя, а меня и Арвида хоть и материализовала, но не оживила. Ты отнес меня в холодильник. Общий фон разума корабля не соответствовал норме. Тогда она оживила меня, но я не мог долго жить в холодильнике. Черепаха материализовала меня в коридоре, я пошел в рубку. Наша встреча не восстановила общий фон разума, и тогда она оживила Арвида. Наконец, мы собрались все вместе. И тут одна «клетка» уничтожила другую, что, мягко говоря, оказалось для нее, думаю, полной неожиданностью… Ну дальше все вроде бы понятно. Прокрученная мною моя же энцефалограмма за истекшие сутки помогла ей восстановить «Колумб», все в нем в нормальном, привычном для нас виде.
— Получилось довольно гладко, — сказал Арвид, — и тем не менее это только наши предположения.
— Конечно, — подтвердил Дэви, — и мы должны будем выявить истину.
— Как мы ее сможем выявить? — взволнованно спросил Андрей. — Как? Ты в течение получаса старался убедить меня в том, что мы не сможем найти общий язык, что никогда не придем к взаимопониманию.
— Ну, во-первых, это тоже только предположение, а во-вторых, даже если и не придем к взаимопониманию, то узнать друг о друге все же кое-что сможем. Я боюсь, что черепаха получила о нас слишком превратное представление. Вспомните о спецпрограмме. За кого она нас приняла, за камикадзе? Ведь наши, так сказать, помыслы были направлены на самоуничтожение. Откуда ей знать, что это только учебная программа? И как мы ей это сможем объяснить? Далее, можно не сомневаться, что вместе со всем остальным она «прочитала» и все находящиеся на борту «Колумба» мнемофильмы, которые восприняла как нашу общую память или как наше подсознание. А в библиотеке, кроме всего прочего, находятся и такие, как «Ричард III» и «Ромео и Джульетта» Шекспира. Что она могла там понять? Могла ли она понять наши чувства, вызываемые этими произведениями? Могла ли хоть как-то разобраться в моральных терзаниях человека и человечества, в наших поисках истины? Не увидела ли только потоки крови и все ту же жажду самоуничтожения? Так за кого она нас, «Колумб» принимает, за чудовище, которое и на самом деле лучше как можно скорее уничтожить?
Ни Арвид, ни Андрей Дэви не ответили.
— Почему же тогда она не уничтожила нас сразу? — через минуту спросил Андрей.
— Если она продолжает воспринимать «Колумб» как единое целое, то, вероятно, собирается выяснить место, район Вселенной, где обитают другие «колумбы». Скорее всего, я не точно выразился, сказав «уничтожить», быть может, как-то изолировать. Если она все-таки сумела догадаться о том, что «клетки» в гораздо большей степени индивидуальны и могут существовать вне общего организма корабля, то…
— Вознамерится уничтожить или изолировать всю Землю? — воскликнул Андрей. — Ну уж это ты хватил!
— Нужно ей помешать! — сказал Арвид.
— Как?
— Оружие? — Арвид посмотрел сначала на Андрея, потом на Дэви. — Самим уничтожить черепаху?
— Пока я не говорю о нравственном аспекте подобной акции, — ответил Дэви. — Но давайте просто представим себе, что из этого может получиться. Мы попытаемся и не сумеем ее уничтожить. В ответ, предположим, она уничтожит нас. Ладно, пусть… Но где гарантия того, что она уже не знает дорогу к Земле, сумев расшифровать и понять находящиеся в памяти компьютера навигационные карты? Где гарантия того, что она тут же не отправится к Солнечной системе?
— К тому же нельзя забывать о том, что мы можем просто во всем ошибаться, — сказал Андрей.
— Нет, ни в коем случае не насилие, — заключил Дэви.
— Может быть, нужно немедленно уничтожить все, так сказать, агрессивные записи?
— Нет.
— Почему?
