«Эх, Мура, Мура, – горько вздохнул Дмитрий, – не втянула бы ты меня в свои дела, я сам вел бы следствие по убийству Никиты Покотилова и, возможно, Анастасии Павловне не довелось бы оказаться на каторге».

Тогда, отстранив Колычева от должностных обязанностей, начальство распорядилось передать все его дела другому следователю. Коллега Дмитрия, Аристарх Герасимович Тырышкин, человек немолодой, с плохим здоровьем и скверным характером, получив участок Колычева, воспринял происходящее как несправедливую обиду и тяжелую обузу. Еще бы, этот желторотый мальчишка, этот выскочка Колычев запутался в своих амурах и сел в лужу (да уж, именно, что в лужу – ухитрился сойтись с террористкой, других баб ему мало; нервы, не иначе, пощекотать хотелось!), а пожилой заслуженный следователь изволь теперь отдуваться из-за глупости этого фертика.

– Вот радости-то привалило, – ворчал Аристарх Герасимович, принимая от Дмитрия дела, – со своим участком не чаю как расхлебаться, так теперь еще и на вашем побегаю да попотею, батенька. У меня геммороидальные колики, сердце барахлит, печень ни к черту, того гляди, разлитие желчи случится, мне с таким здоровьем разве можно столь тяжкий воз на себя взваливать? Вот так всегда, один срывает, так сказать, цветы наслаждений, порхая как мотылек, а другой потом хоть костьми на службе ложись... Вы, батенька Дмитрий Степанович, учудили с террористками своими, не подумавши, а нам, грешным, теперь распутывай...

Листая подшитые, уже тронутые желтизной времени бумаги, Колычев понял, что следствие велось вполне формально – лишь бы поскорее передать дело в суд. Очевидно, Аристарх Герасимович изначально уверившись в виновности Анастасии Покотиловой, уделил внимание лишь тем фактам, которые подкрепляли его версию.

Например, рассказ Анастасии о телефонном звонке неизвестного человека, сообщившего о несчастье с мужем и срочно вызвавшего ее домой, нисколько не заинтересовал следователя. Тем паче, Ксения Лапина этих сведений не подтвердила. Следователь даже не потрудился опросить прислугу в доме Лапиных, способную удостоверить, что телефонный вызов имел место, сочтя этот вопрос совершенно несущественным...

Найденная в секретере Анастасии Павловны любовная переписка в деле фигурировала как свидетельство ее неверности мужу, но никто не подумал подвергнуть письма загадочного обожателя дактилоскопическому исследованию – держала ли сама Анастасия эти листки в руках или некто подкинул их в ее секретер, как она утверждала...

Так и не было установлено, кто именно вызвал в дом Покотиловых полицию, подгадав именно к тому моменту, когда хозяйка вернется из гостей домой, обнаружит смертельно раненого мужа и в отчаянии склонится над ним.

Легко было предположить, что это не случайное совпадение, что некто, следивший за особняком на углу Староконюшенного и Мертвого, дождался, пока мадам Покотилова перешагнет порог дома, и тут же протелефонировал в полицейский участок, передав паническое сообщение о стрельбе в купеческом гнездышке, чтобы слуги закона поторопились. Но звонивший так и не был найден. Да его по-настоящему и не искали, даже тех соседей Покотиловых, кто имел в доме телефонные аппараты, опросить не соизволили...

И таких примеров в деле об убийстве Никиты Покотилова было во множестве. Колычев, успевший исписать чуть ли не половину блокнота, только тяжело вздыхал. Вот вам и презумпция невиновности в российской юридической практике.

Аристарх Гаврилович уже с полгода как вышел в отставку, прикупил каменный домик в провинции и теперь увлекся на досуге разведением курочек... С него, право, нелегко спросить за проявленную некомпетентность. И все же странно, что старый судебный следователь, обычно столь педантичный, вдруг так вольно отнесся к расследованию убийства... Помнится, он все канючил, что присмотрел себе славный домик с садиком в Воронеже, но не хватает ему трех тысяч рублей, чтобы оформить покупку и уйти на покой. Придется, дескать, тянуть служебную лямку еще Бог знает сколько, пока нужная сумма не соберется. А ведь домик ждать не будет, уплывет в чужие руки, людей с бешеными деньгами теперь развелось несчитано- немерено, и на такой хорошенький домик каждый позарится. Как ни странно, через пару месяцев после суда над Покотиловой деньги на дом у Аристарха Гавриловича нашлись... Откуда ни возьмись, что называется.

Конечно, особых оснований заподозрить следователя во взяточничестве пока нет, но пища для раздумий на эту тему явно имеется.

Удивлял и внезапный недуг, сразивший на время судебного процесса несчастного адвоката, вынужденного подключить к делу своего неопытного помощника, проигравшего суд. Колычев хорошо знал эту старую лису, присяжного поверенного Бреве, пару раз им даже доводилось сталкиваться друг с другом, представляя интересы противоположных сторон по гражданским делам. Слабым здоровьем Бреве не отличался, и мысль, что роковая болезнь носила «дипломатический» характер, невольно напрашивалась сама собой.

«Ну что ж, побеседую с господином Бреве, – решил Колычев. – Конечно, мало надежды, что он вдруг захочет покаяться и расскажет мне все как на духу. Но мне для начала и одно случайно оброненное словцо сгодится».

Колычев поколебался, раздумывая, какой путь к господину Бреве выбрать – нанести ли ему визит и побеседовать в непринужденной домашней обстановке, прийти ли на прием в адвокатскую контору или поискать случайной встречи.

Учитывая, что Анастасия как беглая каторжанка находилась в полицейском розыске, следовало быть особенно осторожным. Заподозрив, что Покотилова объявилась в Москве и попросила помощи у адвоката Колычева, Бреве может навести на ее след полицию, особенно если у него самого рыльце в пушку... Пожалуй, случайная встреча будет предпочтительнее, да и пару вопросов о деле Покотиловой можно задать между делом, не вызывая особых подозрений.

Наведя кое-какие справки в коллегии, Колычев узнал, что сегодня в гражданском отделении суда будет слушаться дело о разделе наследственного имущества и интересы истца представляет как раз господин Бреве. Коллеги адвоката азартно ожидали исхода процесса – хотя у истца не было никаких особенных оснований отщипнуть кусок от чужого наследственного пирога, но раз уж за дело взялся сам Бреве, то законных наследников без сомнения ожидали различные мало приятные сюрпризы.

Дмитрий отправился в Окружной суд, где «устроил засаду» на Бреве. Судебный процесс о наследстве вот-вот должен был подойти к концу, и Колычев, прогуливаясь по коридору и беседуя с попадавшимися на каждом шагу знакомыми, не сводил взгляда с дверей зала судебных заседаний, чтобы не пропустить выхода Бреве.

Наконец двери распахнулись, и из зала повалила толпа возбужденных зрителей, обменивавшихся на