Жюль вдруг резко качнулся назад, да так, что еле устоял на ногах. На мгновение Алёне показалось, что в него выстрелили, она вроде бы даже посвист какой-то различила сквозь шум крови в ушах, – но нет, он не был ранен, просто, наверное, поскользнулся. Выпрямился, снова начал понимать пистолет – и тут его снова качнуло назад. Да как!

Его движения странно выглядели – как будто кто-то подошел сзади и с силой рванул за плечо.

Жюль не устоял на ногах, упал, вскочил, суматошно озираясь.

Алёне бы кинуться в чащу, бежать, спасаться, но потрясение было слишком сильным – она и с места тронуться не могла. Только и способна была, что стоять да тупо наблюдать за происходящим.

А что происходит-то? Что с Жюлем происходит?! Почему он то крутится волчком, то бьется на земле, то пытается встать – и снова падает? Уронил пистолет и никак не может поднять его, потому что, стоило ему руку протянуть, как пистолет, словно испугавшись хозяина, отлетел на обочину…

На другой обочине – Алёниного сознания – вяло прошла мысль, что, происходи дело в криминальном фильме, ей следовало бы кинуться за пистолетом, схватить его, сжать в потных, дрожащих руках и наставить на Жюля. Тот бы сразу сник, и обмяк, и начал каяться во всех грехах…

Но дело происходило не в криминальном фильме, это раз, а во-вторых, даже если бы Алёна и смогла заставить себя сдвинуться с места и уподобиться какой-нибудь жуткой Ларе Крофт (не к ночи будь помянута!), схватив пистолет, Жюль, такое ощущение, этого бы даже не заметил. Он был слишком занят тем цирковым представлением, которое вдруг задумал устроить перед жертвой. Кульбиты, прыжки, падения, имитация бокса с незримым противником…

Он с ума сошел, вдруг сообразила Алёна. Точно, сошел с ума. Причем давно. Только безумец мог какую-то скандалистку, вздумавшую названивать в «Терминал-сервис» и выяснять отношения по поводу утраченной сотни, обвинить в провале международной террористической организации. Да кто всерьез такие звонки вообще принимает? А тут еще того Брутального (сокращенно – Брут) арестовали… Ну вот Жюль (как его там на самом деле?) и двинулся со страху. Совершенно неведомо, как он вообще разыскал Алёну в другой стране, в глухомани бургундской. Честное слово, на такое только чокнутый способен. Только маниак, выражаясь по-старинному. Чокнутый маниак охотился за Алёной, разъезжая на черной «Мазде» и для подкрепления угасших сил лузгая семечки (ага, вот на таких мелочах и сыпались разведчики!), а когда все же добрался до цели, от потрясения совсем спятил. Причем прямо у нее на глазах. Теперь он вообразил себе, что его избивает кто-то. Наша героиня стояла и пялилась на скачущего Жюля, как самая настоящая дура, вместо того чтобы бежать без оглядки. От зрелища его рукопашной с незримой тенью невозможно было оторваться… С воображаемым противником, напомнила себе Алёна, воображаемым! Созданным исключительно свихнувшимся сознанием Жюля…

Полное впечатление, что он сражается с призраком…

Призраком? Чьим призраком? Призраком кого?!

Кто-то когда-то сказал, что призраков бояться нечего, живые, мол, люди куда страшнее и опаснее. Так- то оно так, однако Алёна, которая тупо пялилась на живого человека и с места не могла двинуться, при одной только мысли о призраке взвизгнула панически и кинулась куда глаза глядят по шоссе… едва не угодив под колеса красного «Лендровера», который вдруг вылетел словно из гиперпространства – и замер в миллиметре от Алёны. Такое впечатление, он даже на дыбы немножко встал, настолько резко затормозил.

– Элен!

Манфред, крестоносец в джинсах и запыленной черной майке, в своей красной каскетке козырьком назад, выскочил из кабины, воздев монтировку. «Вот те на, значит, и в таких роскошных машинах монтировки водятся?!» – успела подумать Алёна.

Потребовалось несколько секунд, чтобы одолеть очередной приступ паники и понять, что Манфред отнюдь не собирался той железякой размозжить ей голову. Напротив, он очень мужественно и даже где-то рыцарственно задвинул Алёну себе за спину и двинулся было на Жюля, но впал в подлинный ступор, глядя не безумные прыжки человека, который сражался с чем-то незримым.

С чем-то?..

Снова завизжали тормоза – Алёна как во сне увидела зеленый джип, откуда вывалился Доминик. Вывалился и замер с отвисшей челюстью, глядя на последний раунд битвы.

Жюль высоко подпрыгнул, словно подброшенный сильнейшим ударом, а потом рухнул навзничь на дорогу. Ноги его задергались, и бывший Аленин попутчик замер, замер с той неподвижностью, которая, выражаясь языком милицейских протоколов, несовместима с жизнью…

– Он умер! – прохрипел Доминик. – Умер!

И замолчал, словно подавился.

Манфред молча, тяжело дыша, опустил монтировку.

Настала тишина.

Мысли Алены так и метались… Самые разные мысли. В частности, снова влезли в голову два французских глагола в форме прошедшего времени французской грамматики: Жюль умер – или все же погиб?..

Чистой воды мистика, твердо сказала себе Алёна. Так можно додуматься до того, что за нее будто бы заступился какой-то призрак! Призрак, благодарный ей за то, что она думала о нем, помнила о нем, пыталась выяснить, по какой причине его убили и кто. Призрак, благодарный за то, что она нашла и прочла дневник Николь Жерарди.

Мистика!

Жюль спятил.

Призраков не бывает. И велосипедные шины не свистят по асфальту на крутых поворотах дороги на Френ – ветер, только ветер гонит охапки сухих листьев!

«Это гость лишь запоздалый, гость – и больше ничего!» – спряталась она, как всегда, за стихотворные строки. На сей раз в качестве защитного щита выступил «Ворон» Эдгара Алана По. Однако щит немедля треснул, как только Алёна вспомнила, что английское слово ghost, так созвучное с русским «гость», означает – призрак.