резких поворотов ее кидало из стороны в сторону.

— У них был такой же план, как у нас. Только они не стали ждать, когда Медичи отужинает, а сразу начали действовать. Кто они? И зачем им Медичи?

— Будем надеяться, что скоро это выясним, — Дрю затормозил.

Фары осветили особняк Джатто. Второй раз за этот день они приехали сюда за информацией.

Ворота к вилле Джатто были раскрыты, и это тревожило. За ними лежали два охранника, рубашки на груди потемнели от крови. Дрю проехал к дому. Он не осторожничал: те, кто убил охранников, давно уехали. То, что в доме не горел свет, подтверждало его подозрения. Нападение было совершено днем.

Он затормозил у дверей в дом и быстро вышел из машины, за ним бежала Арлен. На ступеньках лежали три мертвых охранника. Дрю открыл дверь, вошел внутрь, нашел выключатель и включил свет. На какую-то секунду он окаменел от вида лежащих перед ним тел, а потом быстро начал обследовать комнаты. Смерть. Везде смерть.

Джатто лежал в шезлонге за бассейном. Горло перерезано, халат намок от крови.

— Двое, что были у ресторана. Блондин и рыжий, — сказала Ар-лен. — Они были здесь. Дрю кивнул.

— Это единственное объяснение, которое приходит на ум, — предложила Арлен. — Они заставили Джатто говорить. О Медичи. Они поняли, в какое время его лучше брать. Как и мы.

— Я не верю в совпадение. То, что случилось у ресторана, и то, что произошло здесь, — связано, — он посмотрел на тело Джатто. — Хотелось бы мне знать, что надо сделать с человеком, умирающим от рака, чтобы заставить его страдать больше, чем от этой болезни? Как можно заставить его говорить, если он не хочет этого и знает, что за этим все равно последует смерть?

Дрю оттянул в сторону халат на Джатто и обнаружил страшные увечья на его теле.

— Да, у этих ребят есть дар, — скривившись, сказал он.

— Но Джатто не сказал им о нас, — возразила Арлен. — Иначе они сначала убрали бы нас и только потом взялись за Медичи. Дрю опять кивнул.

— Надеюсь, Бог пощадит тебя, Джатто. В конце ты сделал чертовски хорошее дело.

— Блондин и рыжий, — сказала Арлен. — Зачем им нужен Медичи?

— Может, у них та же причина, что и у нас.

— Кардинал?

— Если бы я знал. Идут ли эти ребята параллельно с нами? Или они идут за нами?

— Дрю, они достаточно квалифицированны, возможно — они впереди нас.

Мехико.

Сидя на заднем сиденье своего “мерседеса”, Арон Розенберг воспользовался телефоном и приказал телохранителям еще раз перепроверить до его приезда, нет ли перед домом подозрительных личностей. Не произошло ничего, что вызвало бы беспокойство, но теперь, когда он и Хэлловэй решили выполнить свое деловое соглашение, Розенберг просто не мог быть спокоен. После исчезновения отца его постоянно терзали дурные предчувствия. Роман жены с ее телохранителем только усиливал беспокойство. И вот, несмотря на уверения Хэлловэя о том, что Сосулька и Сет уничтожат “Ночь и Туман”, никаких известий об успешном продвижении их миссии не поступало. А ведь именно предсказания Хэлловэя об их успехе заставили Розенберга согласиться пойти на риск, связанный с отправкой товара. Если “Ночь и Туман” узнают о товаре или дьявол узнает о том, что у “Ночи и Тумана” есть возможность раскрыть природу этого товара и тех, кто отдал приказ об отправке, у нас будет два врага, подумал Розенберг. И нападут оба, хотя и по разным причинам.

“Мерседес” попал в пробку. Впереди, из-под капота грузовика, забитого клетками с цыплятами, валил дым. Рядом стояли и жестикулировали какие-то люди. “Какого черта я делаю в этой стране?” — спросил себя Розенберг. На мгновение он представил горы, реки, леса… Розенберг резко поверну лея к телохранителю слева, а потом так же резко к сидящему впереди. Безумие, подумал он. Еще сам не понимая, что делает, он открыл встроенный в переднее сиденье бар, достал оттуда бутылку текилы, наполнил стакан и залпом выпил эту маслянистую жидкость. Когда текила достигла его желудка, “мерседес” тронулся с места — грузовик отбуксовали на обочину.

Но запах выхлопных газов просачивался и через кондиционер. От смеси теплого профильтрованного воздуха и текилы Розенбергу захотелось срыгнуть. Он поднес ладонь ко рту, как бы стараясь приглушить кашель, мечтая как можно скорее добраться до уборной.

Может, Мария будет в настроении и захочет еще разок “завести” его, фантазировал Розенберг. Все что угодно, только бы отвлечься от проблем. Она обязана ему. Разве он не заваливал ее щедрыми подарками? Разве он стал раздувать скандал из-за ее измены?

Шофер умудрился свернуть на просторную Пасио-де-ля-Реформа и, не сбавляя скорости, доехал до испанского особняка, зажатого с двух сторон высотными зданиями. Телохранители вышли из “мерседеса” и проверили окружающую обстановку на предмет возникновения опасности.

По-видимому, все было спокойно. Один из них кивнул Розенбергу. У входа в особняк появился охранник. Розенберг стрелой пронесся от машины по каменным ступеням в вестибюль своего дома и замер, прислонясь к стене. Он признавал, что его прибытие вряд ли исполнено достоинства, но и смерть, от кого бы она ни исходила, также не исполнена достоинства. Охранники, возможно, подшучивают между собой над ним и его страхами, но он платит им хорошие деньги, и они могут подшучивать сколько влезет, — главное, чтобы они выполняли свою работу.

Увидев служанку, которая удивленно смотрела на него, стоя у лестницы, Розенберг отошел от стены.

— Все в порядке, — сказал он по-испански. — От этой жары стало немного не по себе. Твоя госпожа наверху?

— Нет, сеньор Розенберг, — ответила она. — Ваша жена ушла.

— Ушла? — нахмурился Розенберг. — Куда?

— Она мне не сказала, сеньор.

— С Эстэбаном?

— Ну, конечно, со своим телохранителем.

Со своим телохранителем? — подумал Розенберг. Со своим телонарушителем, так будет точнее.

Он быстро поднялся по лестнице. “Черт, пока я рискую, они целыми днями трахаются!”

Поднявшись наверх, он замер на месте, услышав доносящиеся из комнаты Эстэбана, в конце коридора, голоса. Голоса были слишком тихими, и Розенберг не мог точно определить, кому они принадлежат, но говорили мужчина и женщина. У него вдруг возникло сильное подозрение, что служанка