— Сегодня приходили дизайнеры по интерьеру, — сказала Эрика.

— Я слышал.

— Нам не понравилась их работа, пришлось уволить.

— И об этом я тоже слышал.

— Поэтому ты и приехал? — спросил Сол. Миша изучающе посмотрел на него.

— Наверное, я съем немного супа.

Они сели вокруг костра. Теперь, когда солнце почти ушло за горизонт, в пустыне стало холоднее, и костер согревал.

— Даже пока я был в Вашингтоне, я знал, что вы переехали сюда, — говорил он Эрике. — Вернувшись в Тель-Авив, я был в курсе того, чем вы занимаетесь.

— Так, значит, это ты источник слухов, которые дошли до капитана, — сказал Сол и указал на офицера, который стоял на окраине деревни и разговаривал с солдатами.

— Мне показалось, что будет благоразумнее сказать ему, что на вас можно положиться. Я сказал ему, чтобы он не беспокоил вас, но, если вы свяжетесь с ним, он должен быть внимателен к тому, что вы сообщите. Я не пытался вмешиваться.

Сол, не отрываясь, смотрел на него.

— После того, что сегодня произошло, — продолжал Миша, — было совершенно естественно, что он связался со мной, особенно, если учесть, что этот рейд несколько необычен. Не только из-за бессмысленности нападения на удаленную от границы деревню, которая не имеет ни географического, ни стратегического значения.

— Ты имеешь в виду их ногти, — предупредил Мишу Сол.

— Значит, ты заметил? — Миша приподнял брови. — Почему же не сказал об этом капитану?

— Прежде чем решить, насколько на него можно положиться, я хотел посмотреть, насколько он хорош.

— Он очень хорош, — сказал Миша. — Достаточно ответственен, чтобы, пока я не решу, как действовать дальше, не делиться своими подозрениями ни с кем, кроме меня.

— Мы уже можем прекратить говорить вокруг да около, — сказал Сол. — Те, кто атаковали деревню, — не просто партизаны. Несмотря на то, что их одежда была изорвана, на автоматах еще осталась смазка от упаковочных ящиков, а ботинки были совершенно новые. Это можно объяснить тем, что они недавно получили новое обмундирование. Но ногти. Они измазали грязью руки, но ее не было под ногтями. Глупая гордость. Неужели они считали, что никто из них не погибнет? Неужели они думали, что никто не заметит их двадцатидолларовый маникюр? Это не террористы. Это наемные убийцы. Их сюда прислали. Выбрали потому, что они арабы. Но их обычное место жительства не пустыня. Это Афины, Рим, Париж или Лондон.

Миша кивнул.

— Три года, проведенных здесь, не повлияли на твою квалификацию.

Сол указал на развалины у себя за спиной.

— И разве непонятно, что атака не была направлена против всей деревни? Больше всего пострадал наш дом. Целью были мы.

Эрика встала, подошла сзади к Мише и положила руки ему на плечи.

— Дружище, почему ты здесь? — Миша с грустью посмотрел на нее.

— Почему, что-нибудь случилось?

— Эрика, твой отец исчез.

Стабильность и трехлетний покой были нарушены. Ощущение мирной жизни безвозвратно утеряно, ее заполнили постоянные величины прошлого — напряжение, подозрительность. Сбежать, очевидно, было невозможно. Даже здесь мир настигал их, обстоятельства, в которых они раньше существовали, и которые он отчаянно пытался смягчить, возвращались и вновь набирали силу.

Вечером, когда Крис заснул у соседей, а Миша в машине, Сол и Эрика сидели у костра, напротив развалин своего дома.

— Если их цель — мы, — сказал он, — а я не думаю, что в этом можно сомневаться, — следует ожидать, что другая команда придет за нами. Эрика неспешно ворошила костер.

— Это несправедливо, если из-за нашего присутствия деревне будет угрожать опасность, — добавил он.

— И что же нам делать? Вывесить плакат: “Люди, которые вас интересу ют, больше здесь не живут”? — В глазах Эрики отсвечивал огонь.

— Они выяснят это так же, как узнали, что мы здесь.

— Но почему они вообще пришли? Сол покачал головой.

— Три года — долгий срок, чтобы прошлое могло настигнуть нас. Согласно моей договоренности с агентством, если я остаюсь в стороне, они делают вид, что я не существую.

— Ну, уж это условие мы выполнили, — с горечью сказала Эрика. — Мы оставались в стороне.

— Итак, я не думаю, что это имеет что-то общее с прошлым.

— Значит, какая бы ни была причина, она новая.

— Но это все равно ничего не объясняет.

— Ты думаешь, это совпадение?

Вопрос был неясный, но Сол понял, о чем говорила Эрика.

— Исчезновение твоего отца?

— Вчера.

— И сегодняшнее нападение?

— Плохие новости, кажется, всегда ходят парами или тройками, — сказала она, — но…

— Я не верю в то, что это совпадение. Нельзя игнорировать очевидное. Если факты смотрят тебе в лицо, не стоит отворачиваться.

— Ну что ж, не будем отворачиваться, — сказала Эрика.

— Ты понимаешь, что это значит. Она с силой ткнула палкой в костер.

— Это еще одна причина, по которой мы должны покинуть свой дом, вернее, то, что от него осталось.

Сол подумал об оросительной системе, которую он строил и улучшал три года.

— Меня это бесит.

— Отлично. Если так легко сдаваться, то за это просто не стоит браться.

— И у нас нет ни одного шанса, если — за кем бы мы ни охотились — мы будем преследовать их равнодушно.

— Яне равнодушна к исчезновению моего отца. Жить здесь и не видеть его — это была одна из жертв с моей стороны. Потрескивал костер. Эрика неожиданно встала.

— Нам лучше приготовиться. Те, кто напали на нас, оказали нам своего рода услугу. Все, что осталось от нашего имущества, мы можем легко унести в руках.

— Надо выяснить, что случилось с твоим отцом.

— И отплатить тому, кто заставил нас оставить дом.

— Прошло три года, — колебался Сол. — Невзирая на комплименты Миши, хороши ли мы по- прежнему?

— Хороши ли? Эй, последние три года я только и делала, что отдыхала. Люди, которые забрали моего отца, будут раскаиваться перед лицом Господа за то, что связались с нами, когда они действительно узнают, как мы хороши.