неблагородное происхождение.

Рейнер заскрежетал зубами. Он не терпел командный тон своей бывшей любовницы, но негодовать на Амабеллу не осмеливался. Без нее и ее лондонского семейства его план обогатить себя и сына не удался бы.

Именно Амабелла прятала наворованные ими сокровища в подвалах монастыря, после чего переправляла своему дядюшке в Лондон. Там за изрядное вознаграждение старый купец избавлялся от них, отправляя назад полученную прибыль в виде закладных, по которым Рейнер и Адельм могли позже получить деньги. Эти бумаги оседали в подвале Амабеллы, запертые в сундуке за двумя замками. Рейнер имел ключ от одного, Адельм – от второго. Этого соглашения они достигли после долгих и продолжительных споров.

В конце концов желание Рейнера защититься от леди Хейдон пересилило его гордость.

– Тогда оставайся, – рыкнул он и вышел за дверь. Глухой стук его шагов эхом разносился по наружной лестнице.

Лишь когда в покоях воцарилась тишина, Амабелла взглянула на сына.

– С его страхом нужно что-то делать, – прошептала она. – Иначе он погубит нас обоих.

Адельм и сам знал, что Рейнер способен на предательство.

– Его собственные деяния будут служить нам от него защитой. Он не осмелится заговорить, и ты не умрешь, если именно этого боишься.

Его мать издала горестный смешок.

– Бояться смерти? Нет, я ее не боюсь. Мать-церковь не убивает тех, кого считает своей собственностью, но она бывает очень изобретательна в вопросах наказания. – Амабелла бросила яростный взгляд в направлении, в котором скрылся Рейнер. – Значит, я заслуживаю подобной судьбы, если он предаст меня во второй раз. Почему мне взбрело в голову, что я в состоянии держать в узде этого твердолобого осла?

Адельм снова выразил недоумение.

– Предать во второй раз? Рейнер говорил, что ты помогала нам во имя любви. – Он не добавил, что Рейнер уточнил при этом, что из любви к нему, а не к Адельму Амабелла стала их сообщницей. Он также не мог сказать, что готов поклясться в обратном, будто мать трудилась во имя его успеха, потому что питала нежность к своему давно потерянному сыну.

– Во имя любви? – удивилась Амабелла негодующе. – Дай мне кинжал и возможность на мгновение остаться наедине с этим ублюдком, и он изойдет кровью. Только из-за него и моего отца сижу я взаперти в этой темнице. – Она жестом обвела приемную настоятельницы. Ее темные глаза загорелись ненавистью. – Твой отец соблазнил меня, обещал жениться, но мечтал лишь заполучить мое приданое. Отец, узнав, что я беременна, лишил меня наследства и вышвырнул из дома. После этого Рейнер бросил меня. Я бы умерла, если бы не моя мать и ее брат, мой дядя. – Огонь в ее глазах погас. – Отец, чтоб ему гореть в аду, хотел, чтобы я сдохла. Представляю, каково ему сейчас, когда я открыто бросаю ему вызов и стремлюсь сделать из тебя дворянина и знаю, что ты станешь рыцарем, наделенным землей, еще до того, как отродье моего любимого братца справит совершеннолетие.

Разочарование столь часто постигало Адельма в жизни, что теперь он даже не заметил его проявления. Выходит, не из любви к нему мать оказывала им помощь. Он смотрел на нее несколько мгновений. Он не знал, что ею двигало только возмездие. Более того, теперь, когда лорд Хейдон ушел в мир иной, ее мечта превратилась в тщетную надежду.

– Дети твоего брата давно станут взрослыми, прежде чем я сумею воспользоваться спрятанными в твоем подвале богатствами, – промолвил он.

– Напротив, – возразила мать. – Ты ими воспользуешься, и очень скоро, пока никто не узнал, что я замешана в убийстве аристократа.

К разочарованию Адельма прибавилась горечь. Годы воровства и смерть двух невинных малюток – во имя чего все это?

– Лучше сожги эти бумаги. Если я вдруг разбогатею, возникнут вопросы, на которые у меня не найдутся ответы. Я ведь всего-навсего капитан шерифа, занимаю положение чуть выше солдата и жалованье получаю соответствующее. – Так он и останется капитаном, как бы ни хотелось ему стать помощником шерифа. Рейнер упрямо отказывал ему в продвижении, ссылаясь на то, что по традиции только владеющий землей рыцарь может стать его заместителем.

– Что? Сжечь их сейчас, когда ты можешь через моего дядю получить все, что пожелаешь? Правда, действовать нужно без промедления. Мой паразит братец пишет, что старик начал хворать. – Губы Амабеллы изогнулись в притворной улыбке. – Я отправлю бумаги брату с просьбой воспользоваться ими для покупки имения на имя моего дяди. Тем временем дядя составит новое завещание, согласно которому ты станешь наследником этой собственности. Когда он умрет, а случится это очень скоро, ты получишь свое имение, и никто не поинтересуется, откуда оно у тебя.

Адельм издал короткий смешок:

– А я говорю, что все удивятся, почему твой дядя сделал это для меня, если ничего не знал обо мне и наших с ним родственных связях.

Амабелла удивленно уставилась на сына:

– Но он знает о тебе. Разве не моя собственная мать, его сестра, забрала тебя из моих рук, чтобы отдать монахам на воспитание? Разве не мой дядя платил братьям за твое содержание втайне от моего отца? Именно мой дядя купил тебе место сквайра после того, как монахи сообщили, что ты слишком горячий, чтобы продолжать оставаться под их опекой.

– Нет, это сделал Рейнер, – не подумав, выпалил Адельм, уверенный в том, что это так и есть. До того самого дня, когда Адельм добился признания, он продолжал гадать, кто его анонимный благодетель. В тот день и появился Рейнер и назвал его своим потерянным сыном. Как еще мог найти его отец, если не был его тайным покровителем?

Удивление на лице Амабеллы уступило место презрению.

– Рейнер лжет, если говорит, что потратил на тебя хотя бы один пенс. Эта свинья морит голодом своих домашних. Им всегда стоит труда дожить до весны.

Ее слова были похожи на правду. Однако Адельм отказывался это признавать. Признав ее, он был бы вынужден признать и то, что стал орудием в руках отца. Рейнеру нужен был не сын, а послушный, исполнительный вор, способный лишить жизни невинных девчушек.

И его мать была не лучше. Адельм был для нее всего лишь орудием мести, в чем, собственно, и состояла его истинная роль. Из всей его родни одна только Элиан была искренней в своих поступках. Мало на земле найдется людей, столь любящих и славных, как его милая сестрица по отцу.

– Отправь мои бумаги своему дяде, – холодно приказал он матери.

– Только твои? – Судя по ее тону, он заподозрил, что она с самого начала вознамерилась обмануть своего бывшего любовника.

Это предположение вызвало у Адельма улыбку. Рейнер заслужил подобного к себе отношения.

– Нет, отправь все. Но как ты откроешь сундук, если, кроме моего, нужен еще и ключ Рейнера?

Амабелла усмехнулась:

–  Твой отец уверен, что все женщины глупы. К вашим замкам были подобраны ключи в тот же день, как вы их поставили.

Адельм похолодел.

– Вероятно, и мне не следует тебе доверять? – промолвил он, сверля мать взглядом.

– У тебя нет выбора, – ответила она, расхохотавшись. – И никогда не было. Ты полностью зависел от меня еще до того, как я послала за тобой Рейнера. А теперь оставь меня и дождись за дверью возвращения настоятельницы.

Шагая в ногу с сэром Джосом, Элиан проводила леди Хейдон до широких ворот, ведущих в монастырский сад. За низкой аркой портала перед ними раскинулись огородные грядки и деревья. Своды арки были слишком низки для Элиан, и она пригнулась. Рядом, почти касаясь ее плечом, пригнулся и сэр Джос. Они шли нога в ногу и одновременно выпрямились, оказавшись по другую сторону ворот.

Такая синхронность движений не только удивила Элиан, но и развеселила ее. Надеясь, что рыцарь не услышал ее смешок, Элиан украдкой взглянула на него. Впрочем, ситуация не располагала к веселью.

Джос уловил ее смешок. Продолжая шагать с ней в ногу, сэр Джос покосился на нее, и лоб его прорезала морщина. У Элиан упало сердце.

Будь он таким, как большинство мужчин, как ее отец, заботившийся лишь о себе самом, она не испугалась бы, что оскорбила его. Но даже за несколько минут знакомства Элиан поняла, что этот человек не похож на остальных. Он не поднял руку на женщину, даже когда ему приказала его госпожа. И попросил ее о помощи, вместо того чтобы потребовать. Неужели сэр Джос подумает, что она не сочувствует его горю? Сама мысль об этом была Элиан невыносимой.

– Прошу прощения, я не хотела смеяться, – сказала Элиан с искренним сожалением. – Дело в том, что вы... мы двигались, словно были тенью друг друга.

Морщина на его лбу разгладилась, уголки губ, несмотря на скорбь, приподнялись.

– Странно, – согласился он. – И удивительно. – Боль исчезла из его изумительных голубых глаз, и они на мгновение вспыхнули. Но он тут же переключил внимание на свою госпожу, шедшую впереди. – И достаточно привлекательно. – Последние слова он произнес совсем тихо.

Но Элиан услышала. Он нашел ее привлекательной. В этот момент она вдруг остро осознала его присутствие, могучий разворот плеч и то, с какой легкостью он себя нес, несмотря на тяжелые доспехи, весившие больше четырех стоунов[4]. Оставаясь все лето на солнце, он загорел. Кожа приобрела легкий коричневый оттенок, а и без того в светлых волосах появились золотистые пряди. Элиан перевела взгляд на нежный изгиб его губ.

У нее вырвался вздох. До чего же он хорош собой! Ни одна женщина не устоит перед ним. И все же он нашел ее привлекательной, в то время как другие мужчины так не считали. Ее охватило чувство, похожее на