бы вся гора взлетела на воздух.

Кикаха спустился к краю пропасти и осмотрел груду серых камней. Внизу что-то белело. Неужели рука?

— А где Уртона? Ему удалось спастись?

Анана покачала головой:

— В отличие от нас он спускался вниз. Когда я видела его в последний раз, Уртона карабкался по отвесной скале, и ему оставалось каких-то двадцать футов до пологого склона. Но потом на него посыпались камни.

— Давай спустимся и проверим, действительно ли он мертв, — сказал Кикаха. — Его последняя выходка аннулирует все наши обещания.

Уртона погиб под камнепадом. Оставалось лишь навалить на тело побольше камней, чтобы труп не растерзали птицы и звери.

Прошел месяц. Они по-прежнему оставались в горах. Перебравшись на другую сторону хребта, Кикаха и Анана нашли уединенную долину. За все это время туда лишь два раза забредали охотники из речной деревушки, которую они видели в проеме врат. Однако Кикаха решил, что пока лучше не встречаться с другими людьми.

Они решили построить хижину. Изготовив из ясеня лук и стрелы, Кикаха приделал к ним кремневые наконечники, а затем подстрелил несколько оленей, которых тут водилось в избытке. Выдубив шкуры, они нашли в лесной чаще небольшую поляну и установили вигвам. В двухстах ярдах ниже по склону протекал ручей. Помимо прохладной чистой воды он обеспечивал их рыбой.

Анана сшила одежду и одеяла из оленьих и медвежьих шкур. Туперь им больше не приходилось дрожать от утренних заморозков. Они отдыхали, набирались сил и по нескольку часов выполняли физические упражнения. Им нравилось бродить по лесу и горам, собирать ягоды и орехи, заниматься любовью под звонкие песни ручья. Они понемногу набирали вес. Впрочем, после такого долгого периода бед и лишений невредно было и отъесться. Иногда они пробирались по ночам в деревню и воровали хлеб и масло. Это помогло им разнообразить не только рацион, но и досуг.

Подслушав разговор двух жителей деревни, Кикаха убедился в том, что они попали в Дракландию. Из разговора же он узнал, что деревня принадлежит барону Ульриху фон Найфену.

— Его покровителем является герцог Вильгельм фон Хартмот. И теперь я представляю, где мы находимся. Эта река впадает в полноводную Пфав. Спустившись по ней на триста миль, мы окажемся во владениях барона Зигфрида фон Листбета — а он мой хороший друг и должен таким остаться. Я подарил ему свои замок, и он женился на моей бывшей супруге. Да-да, мы развелись. Она оказалась не той Исот <В книге «Личный космос» Филип Фармер называл ее Лизой. Причем Кикаха тогда был абсолютно уверен в трагической гибели фон Листбета и своей бывшей жены.>. Мы немного не ладили: она не выносила моих долгих отлучек.

— А как долго они длились?

— Иногда пару месяцев, а иногда и несколько лет.

Анана засмеялась:

— С этого дня, когда выйдешь погулять, будешь брать меня с собой.

— Ладно. С тобой можно идти хоть на край света — не то что с Исот.

Они решили погостить месяц у фон Листбета, а потом Кикаха хотел спуститься на следующий ярус планеты и отыскать племя, которое приняло бы их. Он был просто влюблен в свою Америндию. Его влекли высокие горы, непроходимые леса и огромные прерии. Он тосковал о больших реках и звонких ручьях. Ему грезились гигантские бизоны, мамонты, антилопы, медведи, саблезубые тигры, дикие лошади, бобры и миллионы птиц. На просторах этого уровня могли уместиться Северная и Центральная Америки. Там обитали дикие кентавры, большие народы и малые племена. И там еще были места, где не знали имени Кикахи-Ловкача.

Однако прежде они хотели побывать во дворце на вершине Многоярусного мира. Там, на верхнем уровне этой «вавилонской башни», им снова предстояло пройти через врата на злосчастную Землю номер один — злосчастную, потому что они оба составили о ней ужасно плохое мнение. Перенаселенная и загаженная планета могла в любое время погибнуть в атомной катастрофе.

— Я надеюсь, что, когда мы попадем во дворец, нас встретят Вольф и Хрисеида, — мечтал Кикаха. — Тогда мы могли бы забыть о Земле. Вот было бы здорово, правда?

Они сидели на скале и смотрели на долину, по которой текла река. У подножия горы виднелась роща берез, из которых можно было сделать каноэ. В деревне пекли хлеб, и к зеленому небу поднимался белый дым. Воздух пьянил чистотой и свежестью, а земля не ходила ходуном в потугах мутаций.

Мимо пронесся черный орел. Два ястреба, покачиваясь на ветру, летели к реке за рыбой для своих птенцов. Неподалеку, в ягодных кустах ворчали гризли.

— Анана, посмотри вокруг! Разве можно не любить этот мир? Пусть Ядавин считает себя его властителем, но на самом деле это мой мир! Мир Кикахи!