— Ну, не будьте таким скромным, барон, если я смог увидеть, что вы что-то недоговорили, то Мартэл и подавно это почувствует.

— Хорошо, — сказал Гарпарин угрюмым голосом. — Пандионцы вероятно постараются защитить своих вождей от тюремного заключения. Поэтому против них придется выставить армию. А это даст Энниасу и Королевскому Совету возможность объявить страну на военном положении и отменить некоторые законы.

— И какие же законы?

— Те, которые связаны с престолонаследием. Эления будет находиться в состоянии войны, а Элана не может править сейчас страной. Ей придется отречься от престола в пользу своего кузена — Принца-Регента Личеаса.

— Бастарда Аррисы, этого сопляка?

— Законность передачи короны может быть достигнута решением Совета, и я знаю, что говорю о Личеасе, Крегер. Неуважение к королю приравнивается к государственной измене, и закон этот, между прочим имеет обратную силу.

Разговор снова был прерван напряженной тишиной.

— Но позвольте, — сказал Крегер, — я слышал, что Элана в бессознательном состоянии заключена в каком-то там кристалле.

— В этом нет особой проблемы.

— Но как же она подпишет отречение?

Гарпарин рассмеялся.

— В монастыре близ Лэнды живет один монах, весьма искусный в подделывании почерков. Над подписью королевы он трудился особенно усердно, и теперь весьма преуспел.

— Хитро. А что будет с ней после отречения?

— Как только Личеас будет коронован, мы устроим Элане пышные похороны.

— Но она ведь пока еще жива, не так ли?

— Если будет надо, мы превратим в гробницу ее трон.

— Что ж, осталась лишь одна проблема…

— Не вижу никаких проблем.

— Вы непрозорливы, Гарпарин. Первосвященник должен действовать быстро. Если пандионцы узнают о его плане до того, как он доберется до курии в Чиреллосе, они сделают все, чтобы избавиться от обвинения.

— Мы понимаем это. Именно поэтому курьер должен быть послан сразу после того, как граф и его люди будут убиты.

— Ведь послание может так и не дойти до вас… Любой человек, посланный нами в качестве курьера, может подозревать, что будет убит сразу после того, как передаст послание, и решит, что ему лучше ехать в Лэморканд или Пелозию, а не в Симмур, — сказал Крегер, и, выдержав паузу добавил, — позвольте посмотреть ваше кольцо.

— Мое кольцо? Зачем?

— Оно ведь с печатью?

— Да. С гербом моей семьи.

— Каждый знатный человек имеет кольцо, подобное этому, не так ли?

— Безусловно.

— Отлично. Передайте Энниасу, чтобы он обращал особое внимание на чашу для сбора пожертвований в Кафедральном соборе Симмура. Однажды среди пожертвований он увидит это кольцо. Это будет кольцо с гербом семейства графа Редана. Энниас все поймет, а посланник останется невредим.

— Боюсь Его Светлости это не понравится.

— А это вовсе и не обязательно. Я думаю, мы договорились. Так сколько?…

— Что сколько?

— Я имею в виду деньги. Сколько Энниас собирается заплатить Мартэлу за эту услугу? Он получает корону для Личеаса и полную власть в Элении. Во сколько же он оценит это?

— Его Светлостью была упомянута сумма в десять тысяч золотых.

Крегер саркастически рассмеялся.

— Я думаю Мартэл будет дискутировать на эту тему.

— Сейчас в первую очередь дорого время, Крегер.

— Значит, Энниас не должен скупиться. Может, вы возвратитесь во дворец и посоветуете первосвященнику быть пощедрее. Иначе может случиться, что мне целую зиму придется мотаться между ним и Мартэлом, передавая различные предложения и контрпредложения.

— Десять тысяч — это все, что есть в казне королевства, Крегер.

— Ну, это совсем просто. Пусть Энниас увеличит налоги или возьмет что-нибудь из церковной казны.

— А где теперь Мартэл?

— Я не уполномочен сообщать вам это.

Спархок перевел дух и отнял ухо от стены.

— Ну что, было интересно? — лениво спросила Нейвин, по-прежнему лежащая на кровати.

— Очень.

— Ты уверен, что не передумал? — сказала Нейвин, сладострастно вытягиваясь на своем ложе: — Теперь, когда ты уже услышал, что хотел?

— Извини, сестренка, но у меня сегодня еще куча дел. Кроме того, я уже заплатил Шанде за тебя. А зачем тебе работать, если я этого не требую?

— Такие уж правила в моем ремесле. И к тому же, ты мне нравишься, мой высокий друг со сломанным носом.

— Я польщен, — улыбнулся Спархок, и, достав из кармана золотую монету, протянул девушке.

Она посмотрела на него с удивлением и благодарностью.

— Я хочу выйти отсюда раньше Крегера, — сказал Спархок и направился к двери.

— Возвращайся когда-нибудь, когда не будешь так занят, — сказала ему вслед Нейвин.

— Я подумаю об этом, — пообещал он.

Спархок вернул на глаза повязку и тихо вышел в коридор. Спустившись по лестнице в темную прихожую, он так же тихо выбрался на улицу.

Телэн стоял прижавшись к стене рядом с дверью, пытаясь спрятаться от дождя.

— Ну, как повеселился? — спросил он.

— Я нашел все, что искал, — ответил Спархок.

— Я имею в виду Нейвин, ее ведь не зря считают одной из лучших в Симмуре.

— К сожалению, мне не пришлось убедиться в этом — я был там по делу.

— Я разочарован в тебе, Спархок, — дерзко ухмыльнулся Телэн, — но Нейвин, наверно, разочарована еще больше — говорят, она из тех, кто любит свою работу.

— У тебя несносный характер, Телэн.

— Я знаю, и ты не представляешь, как этому рад, — внезапно лицо мальчика посерьезнело и он, оглянувшись, спросил: — Спархок, кто-нибудь следит за тобою?

— Вполне возможно.

— Я не о солдатах церкви. Там, на дальнем конце переулка, стоял мужчина, по крайней мере мне показалось, что мужчина — лица не было видно под капюшоном. На нем была одежда монаха.

— По Симмуру разгуливает множество монахов.

— Но не такие, как этот. У меня внутри все похолодело, как только я взглянул на него.

Спархок пристально посмотрел на мальчика.

— Ты ощущал что-нибудь подобное прежде, Телэн?

— Однажды. Платим послал меня к Западным воротам — встречать кого-то. Какие-то старики входили в город. Когда они прошли, я некоторое время даже не мог сообразить, что я здесь делаю. Целых два дня я чувствовал то же, что и сейчас.

Не стоит, наверно, говорить мальчику, в чем дело, подумал Спархок. Чувствительность к магии не такая