человечество… Господи… если у меня такой жуткий хаос творился в голове, когда я запер в ловушке двух людей, то что же творилась в мозгах тех, кто уничтожил все человечество? В общем, все померкло… Все забылось… А потом ты нашел тот фантик от шоколадного батончика… И дверь… И я все вспомнил. Я испугался. Дико испугался. Я не хотел, чтоб вы открывали дверь. Не знаю, чего я испугался больше. Того, что призраки моих друзей выскочат оттуда и отправят по кусочкам в ад. Или того, что вы сможете узнать правду о том, что я за человек. Или просто боялся сам себя. Вот и запер вас…

— А потом испугался, что не сможешь открыть, и побежал за помощью?

— Да, — вздохнув, кивнул Загорский.

— Я всегда подозревал, что ты долбанутый на всю голову отморозок. Так что зря ты переживал…

— Прости меня за то, что я тогда сделал.

— Слушай, Саня, может, найдем веревку какую-нибудь, да зафиксируем рычаг?

— И уйдем?

— Да.

— А где же твоя решимость?

— Я забыл Рите сказать кое-что.

— Я догадываюсь, что ты забыл ей сказать, — улыбнулся Александр. — Только вот нельзя оставлять устройство. Вирты рано или поздно выйдут из лаборатории, и у них будет атомная бомба.

— Ты думаешь, они настолько сообразительны, что все поймут?

— Они очень умны, Тигран. Посмотри вокруг. Здесь полный порядок. Вон на том станке работали совсем недавно. Что-то вытачивали. Вон пресс, на котором они делают свои кирасы. Я знаю… По крайней мере один из них умеет безумно долго находиться под водой… Я видел… Он преследовал меня, как будто всю жизнь… Нет Тигран. Ты уходи. А я останусь. Я поставлю в этом деле жирную точку.

Изнутри лаборатории стали раздаваться яростные стуки по забаррикадированной двери.

— Ну вот и все, брат. Теперь поздно рыпаться. Ладно, Сань подержи рычаг. Мне отлить надо перед смертью.

Над полигоном занялся рассвет. Слабый ветер продолжал дуть в сторону моря, и воздух на побережье, как это иногда бывало, сегодня пригоден для дыхания без масок. Над зданием ПУРа, места, откуда в былые времена руководители наблюдали за учениями морской пехоты, одиноко торчащем на побережье, развивался вражеский флаг. Засевшие там пулеметчики не давали поднять головы группе людей, засевших в глубоком и широком рву, вырытом тут давным-давно для оттока с полигона грунтовых вод в море.

— Боря, какого рожна ты приполз сюда? — зло проговорил Стечкин в адрес Колесникова, лежащего на склоне рва. Его голова и левый глаз были забинтованы. Забинтована и правая рука.

— Да я только одним глазком взглянуть, командир, — усмехнулся Борис.

— Ага. Последним, что ли? Ты лучше смотри, чтоб краб не подкрался.

— Они у точки высадки. Тысяча метров отсюда. Тут не так интересно. Мяса мало.

— Черт, ну где эта «Шилка»?

— Ей гусеницу перебило и оторвало «ленивец», — отозвался находившийся тут же младший сержант. — Долго ждать будем…

— Командир, ты что же, хочешь разбить наш ПУР «Шилкой», — покачал раненой головой капитан. — Нехорошо как-то.

— А ты что предлагаешь? — Зло проговорил майор, — Никита, передай по рации, чтоб БТР сюда гнали. Из КПВТ их снимем.

— Села рация, командир.

— Да вашу ж мать!

— Товарищ гвардии майор, у меня другое предложение.

— Какое Альф?

— Я по дюнам зайду со стороны моря и поднимусь на ПУР. Их всего двое. Я справлюсь.

— Ты уверен?

— Уверен, — кивнул младший сержант. — Я это место знаю всяко лучше, чем они.

— Ладно. Действуй. Только осторожнее.

— Хорошо. А вы поотвлекайте их пока.

— Лады, братка.

Никита быстро скрылся. Майор взял ручной пулемет и, чуть приподнявшись, дал беспорядочную очередь в сторону ПУРа.

Послышался звон разбитых стекол. С верхней площадки здания ответил МГ.

— Командир! Финские стеклопакеты за полмиллиона! — шутливо простонал Колесников. — Их же спецом к визиту президента ставили!

— Да и хрен с ним, — усмехнулся майор и дал еще очередь.

— А помнишь, командир, как командующий грозился тебя уволить за то, что по полигонной дороге, на которой за день до визита асфальт укатали, на машинах ездим?[46]

— Помню, конечно.

— Вот же долдоны, да? Ну где теперь все эти долдоны… Президент, командующий, вся эта шушера, которая здесь денежки пилила на предвизитовом ремонте? А мы, через столько лет после всемирного кабздеца за ПУР президентский деремся.

— Это не президентский ПУР, Боря. Это мой ПУР. И это наша земля. — И Стечкин дал длинную очередь в сторону укрепившегося наверху врага.

Снова злобное огрызание вражеского МГ. Затем автоматная очередь.

— Все! Никита там! — майор быстро сменил пулемет на «Винторез» и приподнялся еще больше. Пулемет противника молчал. Но, похоже, на верхней площадке происходила рукопашная схватка.

— Черт, дерутся двое. Одного Альф, наверное, положил. Блин, который из них?! — прорычал командир, ловя в прицел два борющихся силуэта. Вдруг, один из них полетел с воплем вниз.

— Кто?! — вскочил Колесников. — Кто упал?!

Теперь они видели, как следом полетел вражеский флаг и через полминуты над ПУРом стало развиваться красное знамя.

— Тот, кто должен, тот и упал, — улыбнулся Стечкин, облегченно вздохнув…

Никита, сжимая рану на посеченной саперной лопаткой врага руке, удовлетворенно кивнул, поняв, что закрепил знамя крепко. Затем прихромал к вражескому пулемету МГ, вырвал его из мертвых рук убитого им стрелка и, задрав ствол в небо, нажал на спусковой крючок.

— ПОБЕДА!!! — заголосил он, выпуская в утреннее небо остаток ленты.

Тигран водрузил на голову черный берет, подаренный ему совсем недавно Михеевым, и, прицелившись из автомата в сторону баррикад, стал ждать.

— Саня, как ты, держишь еще?

— Держу пока, — отозвался Загорский. — Хотя какой смысл? Уже столько времени прошло… Часы уже…

— Держи, Саня. Хотя на минуту, хоть на час… Сколько сможем, столько и протянем наше бренное существование и помрем с честью!

— Перед смертью не надышишься, Тигран. Может, все-таки…

— Держать, я сказал!!!

Вдруг высоко под потолком брызнули стекла, и там показался силуэт вирта.

— Черт! Как он там оказался?! Стремянку принесли?!

Из окна раздались выстрелы.

— Ничего себе! — Баграмян кинулся к Загорскому, все еще сжимающему рычаг, и загородил его собой. — Они и стрелять умеют! Держи, Саня!

Он дал очередь в сторону окна. Мимо. Еще одну. Попал! Было слышно, как с той стороны свалилось тело сраженного вирта и его оружие.