– Тише ты! О подобных делах говорить с оглядкой надо! Не ошибся в находке?

– А то! Дело серьезное, здесь промашка дорогого стоит.

– Решено! Поправлю договор, завтра писать начнем.

– Южные земли оставь, у меня людей много, а своего хлеба нет. Если что, я серебром заплачу.

– Заплатит он! Князь Роман Михайлович гол как сокол. Дочь отдает, а приданое заботит только жену.

– Скажи свояченицам, я в Ярославль две персидские пищали отошлю.

– Ишь ты! Деньги немалые! На сватовство сам поедешь или дружку пошлешь?

– Я в набег ухожу, в Белозерск Антанас Тутник отправится. Он же и пищали привезет. Невесте-то сколько лет?

– Семнадцать. Свадьбу назначили на Красную горку, это будет седьмого апреля.

– Вернуться не успею, да и торопиться не буду.

– В Новгороде обвенчаешься! Сюда за тобой побоятся приехать.

– Оно тебе надо! То мои разборки, по весне снова войско отправлю вниз! Глядишь, и сговорчивей станут!

– В таком случае дашь княгиням свое слово! Им в радость Анастасию с рук сбросить.

– Что так? На вид вроде нормальная девица.

– Худа не в меру! Кому такая женушка надобна! Тощая, на груди сосков не видать, бедра мальчишеские. Не зря в девках засиделась.

– Слишком шебутная, так и вертелась вокруг меня, чуть ли под ноги не бросалась.

– То на радостях, ее в монашенки готовили. Рожать пора, а никто не желает сватать. Ты первый на смотрины приехал.

– Если честно, зачем она мне? – Норманн решил выяснить самый главный вопрос.

– Сам живи как хочешь, только ее не обижай. А помрет Роман Михайлович, сразу в Белозерск переезжай.

– Сын его, Федор Романович, стол по праву возьмет.

– Княжичу восемнадцати нет, а за вином поперед отца тянется! И вообще, то не твои заботы. В Новгороде есть кому об этом думать!

– Понял. После ледохода вернусь. Когда у княжны день ангела? Подарок надо хороший подыскать.

– На Анастасию Фессалоникийскую, что в начале ноября.

– Ей в этом году исполнится восемнадцать?

– Сказано же, засиделась в девках! У нас свой расклад. Возьмешь стол, а ее в монастырь! Вот и вся недолга.

– Ну и ладно! – Норманн махнул рукой, все равно он не собирался жениться.

– Пошли в мою комнату, там и поставим последнюю точку.

Коридор, лестница, поворот, еще лестница, везде охрана в кольчугах, ножи за поясом более похожи на короткие мечи. Ох и не прост посадский боярин Федор Данилович! Наконец уткнулись в тупичок, звонко щелкнул замок, и скрипуче открылась потайная дверь.

– Заходи и встань на середине!

Простое убранство и спартанская обстановка говорили об особом предназначении этого помещения. Взгляд остановился на посохе, что стоял на самом видном месте. Блеклая краска не позволяла определить его первоначальный цвет, который в равной мере мог оказаться и синим и зеленым. Наверху голова медведя, далее шел асимметричный витой орнамент из веточек, цветов и листьев. Именно этот посох и взял Федор Данилович.

– Положи руку на голову медведя!

– Зачем?

– После венчания ты становишься в ряд наследников нашего рода.

– Что мне это дает?

– Обязанность защищать интересы Вянгинских! Если родишь сына, выйдешь четвертым по старшинству.

– Я должен дать клятву?

– Нет, ты должен пройти обряд Макоши!

– Согласен.

– Твоего согласия не требуется! Ты или с нами, или против нас! Мы сильны единством! Живущий сам по себе слаб!

– Почему на посохе асимметричный узор?

– То не узор, а руны Макоши, и не посох ты держишь, а рунов кол Макоши! Надпись же гласит: «Лик жизни защитит Русь».

– Я хочу научиться читать рунические письмена.

– Правильно говорят руново письмо. Проси любого, кто у тебя из Новгорода, нас этому с малолетства обучают. Ты готов?

– Да.

Федор Данилович прижал ладонью руку своего сына и начал нараспев произносить какие-то непонятные слова. Кое-что Норманн смог разобрать, несколько раз ясно звучали: заря, маг, Гамаюнова Русь, Марова Русь, родовой лик и кругом-кругом.

– До венчания ты обязан сделать свой рунов кол Макоши. Найдешь можжевельник, насадишь голову медведя и принесешь мне.

– Я и сам могу вырезать руново письмо.

– Не перечь! Тайные знаки доступны только посвященным! Эти руны Рода просты и понятны каждой бабе, а здесь есть особый уклад, доступный только старшим рода!

– Я понял. – Норманн покорно опустил голову.

– Держи колт, специально для тебя заказывал! – Федор Данилович протянул серебряный амулет на кожаном ремешке.

– Что здесь написано?

– Это тайна посвященных, для тебя здесь все слова – загадки, отгадки узнаешь позже.

Норманн покрутил амулет в руках: внешне похож на шестеренку с серповидным вырезом в верхней части, а руны выполнены в виде вьющихся веточек с крошечными лепесточками.

– Ты у нас умелец, весь в прадеда пошел. Оберег Мары сделаешь сам.

– Да я без понятия в этих амулетах!

– Сходи к Павлову монастырю, спроси лавку Богдана Якунова. Он и покажет тебе, и расскажет, ему же отдашь готовый оберег.

– Зачем отдавать?

– Дурень! Ты сам его кровью омывать хочешь?

– Э-э-э… Человеческой?

– Козлиной! Вот олух, ничего не знает! Лик Мары всегда козлом отражается! И руново письмо Мары сплошь козьи прыжки.

Норманн разозлился и чуть было не нахамил. Действительно, откуда нормальному человеку двадцать первого века знать про всякие там руны? Большинство вообще не знает такого слова, а тут еще всякие там разделения на письмо Макоши, Рода и Мары. Да на фиг ему все это сдалось! Хотят повесить на грудь еще один брелок? Ладно, не оттянет шею. Требуется сделать дополнительную висюльку и смочить ее козлиной кровью? Он не возражает. Но оскорблять зачем?