Его Высочество усмехнулся:
– Верно, но не мне тебе объяснять, что подобные аргументы лучше всего выдвигать В ДЕЙСТВИИ. Этот метод приводит к гораздо более надежному результату. Даже в случае неудачи. Если бы Сталин покончил с Финляндией в две недели, то у Гитлера не возникло бы и мысли о том, чтобы ввязаться в войну с русскими. А если бы Трумен не взорвал атомную бомбу, русские оттяпали бы у Японии не только четыре бесплодные скалы, из-за которых до сих пор столько шума, но и, скажем, Хоккайдо. К тому же это наиболее безболезненный вариант установления контроля над планетой.
– Безболезненный? – На этот раз взгляд гостя был явно неласковым.
Лицо хозяина кабинета приняло суровое выражение.
– Если мне удастся воплотить СВОЙ вариант возникновения и развития конфликта, то да.
– А что послужило бы его причиной, если бы ты не вмешался?
Ярославичев неодобрительно качнул головой, как будто немного сердясь на гостя, который выходит за допустимые рамки, хотя и тот и другой знали, что это не всерьез, снова выдвинул клавиатуру и набрал какую-то команду. На стене опять высветилась карта, только на этот раз не России, а всего Евразийского материка.
– Как ты считаешь, какой ресурс станет наиболее важным к исходу, а возможно, уже к середине текущего столетия?
Его собеседник молча смотрел на хозяина кабинета. Судя по всему, он знал ответ, но хотел, чтобы сидящий перед ним человек сказал это сам. И хозяин кабинета доставил ему такое удовольствие. На карте ярко высветились очертания одной страны, и сухо-деловитый голос Ярославичева произнес:
– Территория – около девяти с половиной миллионов квадратных километров, численность населения – чуть менее полутора миллиардов, причем миллиард с лишним ютится всего на трех с половиной миллионах квадратных километров. – Он щелкнул мышью, и на экране высветилась еще одна страна. – Территория – чуть больше трех миллионов, население – миллиард сто миллионов. – Еще щелчок – и на экране вспыхнула третья страна, на этот раз обозначенная другим цветом. – А вот территория в семнадцать миллионов квадратных километров, население… сто сорок пять миллионов человек. Причем даже тут многие ворчат, что стало не протолкнуться от «черных», «узкоглазых», «пейсастых» и так далее. Две первые страны ПОКА являются союзниками последней и все три УЖЕ обладают ядерным потенциалом, способным УЖЕ СЕЙЧАС доставить массу неприятностей ЛЮБОМУ государству на планете, и даже всей планете в целом. Тебе рассказать подробно о наиболее вероятном развитии событий в течение трех-четырех следующих десятилетий или прекратишь валять дурака?
– Да здравствует президент Громовой!
Рев нескольких сотен молодых глоток, доносящийся до автомобиля, ласкал слух Паши, пока он умащивал свою объемистую задницу в обтянутое тончайшей английской кожей кресло вишневого «даймлера» (машина была подобрана специально, чтобы подчеркнуть, с одной стороны, вкус и аристократизм кандидата, а с, другой – его отдаленность от массы нуворишей и криминалитета, запавших на «мерины»). Студенты бесновались не зря. Десять минут назад Паша Громовой, по-мужицки хрястнув кулаком о трибуну, во всеуслышание заявил: «Пора кончать жевать сопли по поводу перехода на профессиональную армию. Я ОБЕЩАЮ, что к исходу первого же месяца своего пребывания на посту президента подпишу указ о полной ликвидации обязательного военного призыва. А если мои бывшие коллеги (он произнес это слово с таким вывертом губ, что всем сразу стало ясно, что он ни в грош не ставит своих бывших коллег) до сих пор, за пятнадцать лет военной реформы, еще не подготовились к переходу на полностью профессиональную армию, что ж, у них есть еще месяц!» Но когда он откинулся на спинку и скосил глаза на соседнее кресло, его радужное настроение тут же несколько упало. Потому что там сидел человек, который, согласно Пашиным представлениям о справедливости, не имел права занимать одинаковое с ним кресло ни по возрасту, ни, как это говорят в военной среде, по «сроку службы».
Однако с этим бравый генерал Громовой, кандидат в президенты и один из самых популярных людей в стране, ничего поделать не мог. Поскольку молодой сопляк, сидевший сейчас слева от генерала и номинально числившийся его пресс-секретарем, был приставлен к нему самим Лубыниным, человеком, который обещал сделать Пашу президентом России. И пока успешно продвигался к выполнению этого обещания. Настолько успешно, что теперь никто уже не сомневался, что новый президент России будет избран еще в первом туре. От Паши во всем этом бедламе предвыборной кампании требовалось только одно – демонстрировать подтянутый внешний вид, бодрую улыбку и… поменьше открывать рот.
Дверца, притворенная охранником, с породистым стуком влипла в проем, полностью отгородив пассажирский салон от окружающего мира, и спустя мгновение «даймлер», чуть качнувшись, стремительно набрал ход. Пресс-секретарь повернул голову к генералу и протянул ему пачку тонких картонных карточек.
– Начинаем работать, Павел Парфенович. Следующая встреча на заводе имени Хруничева.
Генерал Громовой насупился и, оттолкнув руку с карточками, брюзгливо проворчал:
– От, опять встречи, выступай им… а поужинать человеку надо? С пяти утра на ногах!
– С восьми, – спокойно поправил пресс-секретарь, – и ужин вам запланирован на двадцать два часа в ресторане «Лесная сторожка».
Паша оживился:
– От это дело! А че там приготовили?
Но пресс-секретарь словно не заметил живейшего интереса своего номинального шефа и вновь протянул ему карточки.
– У нас всего полчаса, Павел Парфенович, не отвлекайтесь.
Генерал Громовой обиженно вздохнул, но карточки взял. Пресс-секретарь кивнул головой и произнес:
– Что вы думаете о присоединении России к Международной марсианской программе?
Паша засопел, зашелестел карточками, затем обрадовано рыкнул:
– Во! – и, шумно откашлявшись, начал читать вслух: – Международная марсианская программа без России просто невозможна. Только Россия обладает полным набором технологий, необходимых для успешной реализации этого проекта, – от технологии сборки крупногабаритных орбитальных объектов и организации орбитальной дозаправки до обеспечения длительного пребывания человека в условиях резко пониженной силы тя… о блин, тяжести. – Он повернулся к пресс-секретарю и проворчал: – Ты че, поразборчивей написать не мог?
На лице пресс-секретаря мелькнула тень улыбки.
– Включите свет, уже темнеет. И давайте еще раз, но уже наизусть…
Поздним вечером, когда умаявшийся за день кандидат в президенты довольно храпел на втором этаже небольшой частной гостиницы, удобно расположившейся посреди скромного парка в самом центре Москвы, неподалеку от Бульварного кольца – гостиница эта была арендована под предвыборный штаб, – в апартаментах на первом этаже пресс-секретарь докладывал об итогах дня. Его доклад слушал грузный пожилой человек с усталым и несколько обрюзгшим лицом, в котором, однако, было что-то притягивающее внимание. Это был Трофим Алексеевич Лубынин, человек, который знал о власти все. Его зад успел помять кресла в доброй дюжине министерств и ведомств. Он нигде не занимал главных кресел, и его лицо практически никогда не появлялось ни на голубых экранах, ни на страницах газет. Но те, кто уже давно обитал в коридорах власти или поблизости от них, точно знали, что если в штате какого-нибудь министерства, комитета или даже администрации президента появилась фамилия «Лубынин», то если ты хочешь, чтобы твой вопрос был решен быстро и эффективно, – стучаться следует в кабинет с табличкой, на которой написана именно эта фамилия.
Лубынин мог все. Он был не только мастером аппаратной интриги, но и, в отличие от большинства таких же виртуозных аппаратчиков, умел цинично и эффективно использовать прессу. У него имелись свои «прикормленные» журналисты, среди которых было даже несколько иностранцев. К журналистам он относился довольно бережно, «подкармливая» их не столько даже финансово, сколько конфиденциальной информацией. Причем зачастую той, которая составляла государственную тайну. В журналистских кругах ему приписывалась фраза: «Любые тайны рано или поздно становятся известными, так почему бы не пододвинуть это „рано или поздно“ к наиболее удобному для нас моменту». Поэтому каждый из «прикормленных» относился к Лубынину чрезвычайно трепетно. Да и остальные просто сучили ножками,
