несли.

– А вот и Дарий, – сказал Мартин, поднимаясь на цыпочки.

Показались двое верховых охранников. Покрикивая на толпу, лошадьми они оттесняли людей в стороны, чтобы повозка могла проехать.

– Сейчас начнется, – прошептал Мартин.

– Иди за мной. Мы должны подойти еще ближе.

Рихтер упорно двигался вперед сквозь человеческое море. То, что он был некромантом, несомненно, сыграло свою роль. Каждый, кто сталкивался с ним взглядом, инстинктивно старался отодвинуться подальше. Мартин неотступно следовал за Рихтером, опасаясь замешкаться и завязнуть в толпе.

На помост взошли четверо: палач в черной, как это принято во многих городах, полностью закрывающей лицо маске, судья с помощником и глашатай. Когда тюремная повозка остановилась и на помост ввели Дария, толпа взревела, выкрикивая угрозы и оскорбления в его адрес. Лицо гнома было очень бледным, левая бровь иссечена. Он щурился от яркого света, одновременно пытаясь найти лица друзей посреди ненавидящей его толпы.

– Он знает, что мы здесь, – сказал Мартин на ухо некроманту.

В ответ Рихтер нащупал рукоять шпаги и сжал ее. Может, кинуться вперед, пока есть такая возможность, убрать с дороги палача и судью и ускакать на одной из лошадей, принадлежащей охранникам? Нет, невозможно. Рихтер покачал головой. Их в один миг затрет толпа. Если бы он умел исчезать, словно невидимка…

Тем временем Дарию развязали руки и заставили подписать признание своей вины. Судья все это время не переставал мило улыбаться. Рихтер поклялся, что, как бы ни повернулось дело, этот город надолго запомнит и его, и Дария. Он утопит Кальгаде в крови. И, похоже, что судья откроет счет жертвам. В бессмертии есть свои преимущества – у него масса времени, чтобы довести работу до конца.

Глашатай принялся зачитывать признание «убийцы». Наиболее буйные из толпы стали кидать в гнома камни и грязь. Когда признание было зачитано, палач театрально поклонился и принялся за работу.

Дария подвели к люку – эти несколько шагов дались ему с огромным трудом, – и теперь перед ним болталась петля из толстой жесткой волосяной веревки. Палач набросил петлю на шею гнома и, подтянув перчатку, взялся за рычаг. На помост взошел облаченный в малиновую тогу учредитель казней со свитком. Существовал специальный ритуал, во время которого непосредственно перед повешением преступнику зачитывали различные наставления о том, как нужно вести себя на небесах. После наставлений учредитель казней произнес стандартную фразу:

– Кто-нибудь желает умереть за этого нечестивого гнома и взять на себя весь груз его обвинений? – Он сделал требуемую ритуалом трехсекундную паузу.

Считалось, что осужденному должен предоставляться последний шанс. Если кто-то захочет быть повешенным вместо него, то приговоренного отпускали и запрещали преследовать. Но желающих еще никогда не находилось.

Учредитель уже открыл рот, чтобы продолжить, как Рихтер поднял руку и крикнул:

– Я желаю!

Толпа разразилась недоумевающим гулом. Учредитель казней, будучи в весьма преклонных годах, решил, что ему послышалось.

– Мартин, это выход! – радостно сказал некромант. – Забирай Дария и уводи его отсюда немедленно. Встретимся за городом. Вот деньги и оружие. Сохрани его. Это шпага мне дорога.

Мартин схватил Рихтера за плечо.

– Но ты же погибнешь!

– Делай, как я сказал! – Рихтер оттолкнул от себя монаха. – Я! Я желаю умереть за него! – крикнул он снова, пробиваясь к лестнице, ведущей на эшафот.

Учредитель казней переглянулся с судьей. Тот только пожал плечами и сделал знак стражникам пропустить Рихтера.

– Зачем такому приличному господину жертвовать собой ради этого низкого преступника? – спросил учредитель казней, скользнув взглядом по одежде Рихтера и пытаясь определить, кто этот странный человек.

– Это мое дело, – ответил Рихтер. – Отпустите гнома, чтобы я мог занять его место.

– Вы всерьез хотите это сделать? – Судья не знал, как ему поступить.

– Да. – Рихтер встал рядом с Дарием.

– Если вы являетесь его родственником, то это невозможно, – опомнился учредитель казней.

– Вы в своем уме? – Рихтер изогнул бровь. – Как я могу быть его родственником? Я же человек.

– Да-да. В таком случае поторопимся. – Судья пожал плечами и кивнул палачу.

Тот невозмутимо снял петлю с шеи Дария и набросил на Рихтера. Ему было все равно, кого вешать. Он получал деньги за голову, а кому она принадлежала, для него не имело значения.

– Как твое имя? – спросил учредитель казней.

– Браус, – солгал некромант.

– Известно ли тебе, Браус, что после смерти твое тело будет сожжено?

– Да, известно. – Рихтер поморщился. Он бы предпочел, чтобы дело ограничилось повешением. Крайне болезненно оживать, когда тебя пытаются сжечь.

Дарий бросил умоляющий взгляд на друга. Стражник подтолкнул гнома к лестнице со словами: