— Может, нам удалось бы договориться с ним самим.

— Нет. Спускайтесь, или я прикажу поджечь все дерево и зажарю вас живьем!

— Мне кажется, нам лучше все-таки слезть, — уныло предложил гамбуржец. — Этот дикарь может запросто выполнить свою угрозу.

— Пожалуй, ты прав. Так у нас остается, пусть и ничтожный, но все-таки шанс спастись. А может, и вправду этот морской дух нам поможет, — сказал Корсар, немного подумав. — Кинжал я припрячу на всякий случай.

— Эх!.. Никогда еще моя шкура не была в такой опасности, — вздохнул безутешно Кармо.

— А оставаясь здесь, ты ее порядком подпалишь, старина, — ответил с насмешкой неисправимый Ван Штиллер.

— Так вы спускаетесь? — крикнул вождь, который уже начал терять терпение.

— Да, — ответил Корсар, хватаясь за лианы и соскальзывая вдоль ствола.

Едва он коснулся земли, как его схватил десяток рук и опутал десяток веревок, так что он и пальцем не мог шевельнуть. С его товарищами обошлись точно так же.

— Эй, сеньор вождь! — крикнул Кармо. — Это так-то морской дух защищает нас?

— Да, — отвечал индеец с жестокой улыбкой. — Подождите ночи Киум и увидите, что мы сделаем с вами.

— Съедите нас, что ли?

— Да. Племя жаждет попробовать мяса белых и мяса черного.

— Чтобы выяснить, чье лучше? — съязвил мрачновато Ван Штиллер.

— Мы тебе это скажем, когда съедим тебя, — пообещал индеец все с той же злорадной усмешкой.

Он велел бросить пленников на импровизированные носилки, сделанные из сосновых веток, и отряд через лес двинулся обратно в деревню.

Прошло несколько дней, и ничего не предвещало благополучного исхода для пленных корсаров. Они снова были заключены в деревянную клетку, которую на этот раз укрепили новыми перекладинами и поместили под неусыпный надзор шести воинов, вооруженных копьями, луками и каменными ножами, с приказанием прикончить пленников при первой же попытке к бегству.

Их стерегли днем и ночью, но индейцы ничем на досаждали им, даже защитили от жаркого солнца, прикрыв часть клетки ветвями и листьями, а кормили просто до отвала жареной дичью, рыбой и фруктами.

Кармо уверял, что все это с одной целью: получше подготовить их мясо к столу, чтобы в день банкета оно не разочаровало местных гурманов. Возможно, бедный флибустьер был и прав, но дни проходили за днями, а приготовлений к ужасному празднеству, что-то не было заметно. Дикари даже не заговаривали больше о нем, об этом таинственном Киуме.

Однажды Корсар, которого выводило из себя это бессильное ожидание своей участи, попробовал расспросить вождя, сколько все это еще продлится.

— Не кажется ли вам, что пора кончать эту волынку, любезный? — сказал он ему. — Если вы готовите нас к столу, то мы уже достаточно растолстели. А то ведь от лишних переживаний мы можем и похудеть.

Индеец посмотрел на него, немало удивленный его хладнокровием. Потом, поколебавшись чуть-чуть, сказал:

— Морской дух не желает пока, чтобы вас съели.

— Каковы же намерения этого вашего морского духа?

— Никто их не знает.

— Но ему хоть известно, кто мы?

— Я сказал ему, что вы белые люди, и увидел, что он плачет.

— Дух…

— Да, — ответил индеец.

— Он что же, любит белых людей?

— Он тоже белый.

— Сможем ли мы когда-нибудь увидеть его?

— Да, скоро, на закате.

— Где?..

— Он появится на вершине той скалы, что возвышается над заливом. Сегодня он будет приносить каймана в жертву морскому богу.

— Но что это за дух? Мужчина или женщина?

— Женщина.

— Женщина!.. — воскликнул Корсар, побледнев.

— Она повелительница нашего племени.

Корсар замер, как громом пораженный. Он смотрел на индейца расширившимися глазами, и лицо его все больше бледнело, а грудь порывисто вздымалась.

— Женщина!.. — повторил он прерывающимся голосом. — О Господи!.. А если это Онората?.. Великий Боже!.. Она ведь потерпела крушение у этих берегов!.. Вождь, позволь мне увидеть ее!..

— Это невозможно, — ответил индеец. — Она не покажется вам.

— Но скажи мне ее имя, — закричал Корсар во власти такого сильного возбуждения, что, казалось, он сходит с ума.

— Я тебе сказал, что она морской дух.

— Как она появилась здесь?

— Мы подобрали ее среди волн на обломках одного корабля.

— Когда?

— Мы не считаем время. Я помню, что тогда мы вели войну с северными племенами.

— Посчитай луны с тех пор! — крикнул Корсар со все возраставшей тревогой.

— Я не помню их.

— Скажи своей повелительнице, что мы — корсары с Тор-туги.

— Да, после жертвоприношения, — ответил индеец.

— И что я — кавалер ди Вентимилья.

— Я запомню это имя. Прощай, меня ждут на скале.

Сказав это, индеец удалился быстрыми шагами, направляясь к берегу, где уже виднелись многочисленные лодки с дикарями, готовые выйти в море.

Черный Корсар повернулся к своим товарищам с горящим лицом. Он весь преобразился: недавняя бледность сменилась лихорадочным румянцем, в глазах сверкало какое-то странное пламя.

— Друзья! — прерывающимся голосом сказал он. — Она здесь!..

— Это ваши фантазии, капитан, — покачал головой Кармо.

— Говоро тебе, Онората здесь! — воскликнул он в возбуждении.

— Невероятно! Фламандская герцогиня — и повелительница людоедов! — воскликнул Ван Штиллер. — Возможно, это другая женщина? Какая-нибудь испанка, спасшаяся после кораблекрушения.

— Нет, мое сердце говорит мне, что эта женщина — дочь Ван Гульда.

— В таком случае, неизвестно еще, чем это обернется для нас, — с унылой миной пробормотал Кармо. — Не станет ли она мстить за смерть своего отца?

— Откуда ей знать об этом, — сказал Ван Штиллер.

— И правда, — согласился Кармо.

— Капитан, нужно попытаться увидеть ее, — вступил в разговор Моко.

Корсар не ответил. Возбужденный, задыхающийся, с покрытым холодным потом лицом, он вцепился обеими руками в прутья клетки и устремил свой взгляд на вершину скалы. Там должен был вскоре появиться морской дух. Конвульсивная дрожь сотрясала все его тело.

А церемония жертвоприношения между тем уже началась. Множество индейцев заполнило берег, десятки лодок бороздили залив, направляясь к скале. Оттуда доносились какие-то странные песни и глухие удары огромного барабана.