Подгоняемый попутным ветром «Васкес» сразу же взял курс на юго-запад, торопясь побыстрее добраться до Панамского перешейка.

Наутро пятого дня экипаж быстроходного парусника с радостью приветствовал появление высокой вершины Кастелло де Чико и зубчатых цепей Сиерры де Верагуа, которые видно с моря на большом расстоянии.

Пьер Пикардец вызвал на палубу Кармо и Ван Штиллера, которые все это время провели за вином и картами, невзирая на то, что распорядком на корабле запрещались азартные игры во время военных походов.

— Становись к штурвалу, Кармо, — сказал Пьер. — И веди корабль в порт.

— Сеньор Пьер, — попросил француз, — а вы постарайтесь, чтобы все было чин по чину. Пусть дудят в дудки, бьют в барабаны и палят из пушек, когда мы будем подходить к форту. Остальное я беру на себя. Пойдем, куманек, будь начеку и держи язык за зубами.

Пользуясь попутным ветром, «Васкас» двинулся к небольшой излучине на берегу, различимой уже простым глазом.

Это была Шагрская бухта. Небольшой город, стоявший в глубине, имел в то время большое значение: к нему выходила дорога, которая вела к Панаме — жемчужине Тихого океана. Постепенно стали вырисовываться форт и маленькие одноэтажные домики с террасами, полными цветов.

Кармо, бывавший здесь, как мы говорили, несколько лет назад, ловким маневром успешно миновал южный мыс, защищавший рейд от сильных северо-восточных ветров, и направил корвет в гавань, где встал на якорь между двумя кораблями, предназначенными на слом.

Услыхав салют с корабля, входившего в порт с развернутым испанским флагом, все население, состоявшее из двух— или трехсот человек, не считая двух отрядов солдат, высыпало на пристань, в то время как из форта раздался ответный салют.

По знаку Пьера дудочники и барабанщики грянули что-то похожее на испанский марш.

Не успели якоря опуститься на дно, как от берега отделилась шлюпка, на которой сидели представители высшей власти в городе — алькальд и командующий гарнизоном да полдюжины гребцов.

— Сеньор Пьер, — сказал Кармо, облаченный в блестящую форму с длинным палашом на перевязи. — Не выдайте себя языком. Одно слово по-английски — и пиши пропало.

— Не бойся, — успокоил его корсар, вышедший к трапу для встречи властей. — С этого момента я — дон Хуан Перредо, кавалер ордена святого Якова...

Алькальд и командующий гарнизоном поднимались тем временем по трапу. Первый из них был толстяк лет пятидесяти, круглый, как дон Рафаэль. Второй, напротив, был с виду настоящим служакой и, несмотря на более пожилой возраст, держался прямо, гордо упирая руку в бок.

— Дон Хуан Перредо, кавалер ордена святого Якова, командир «Васкеса» имеет честь приветствовать вас на борту корвета, — отчеканил Пьер, пожимая руку сначала алькальду, а затем командующему. — Вас предупредили о моем прибытии?

— Нет, капитан, — ответил алькальд, еще не отдышавшийся после крутого восхождения. — Больше того, мы страшно удивились, увидев ваш корабль, и чуть было не приняли вас за этих сволочей флибустьеров.

— Как! — воскликнул Пьер, притворно всплескивая руками. — Граф Медина не сообщил вам о нашем прибытии?

— Сеньор губернатор Маракайбо прибыл сюда вчера утром и тут же отбыл в Панаму. Он ничего не говорил о вас. Граф очень торопился.

— Не понимаю, почему он не подождал, — сказал Пьер, прикидываясь весьма обиженным таким ответом.

— Вы должны были сопровождать его до Панамы, капитан?

— Да, — ответил флибустьер.

— Я выделил для него хороший эскорт. Это — отважные и надежные люди.

— С ним была девушка? — спросил Пьер.

— Да, — ответил алькальд, — очень красивая сеньора.

— Долго они здесь пробыли?

— Не более получаса, чтобы раздобыть лошадей.

— А где его корабль?

— Думаю, ушел в Коста-Рику.

— Может, граф пришлет мне свои указания, — сказал Пьер.

— Вы останетесь здесь? — спросил алькальд.

— Мне приказано не вставать под паруса.

— Чем мы можем быть вам полезны?

— Предоставьте нам помещение и помогите раздобыть продовольствие.

— Дворец правительства к вашим услугам, капитан.

— До свидания, сеньор. Спасибо, — поблагодарил Пьер, помахав рукой в знак прощания.

Поняв, что беседа окончена, оба представителя городских властей спустились в шлюпку и вернулись на берег.

— Не повезло нам, Кармо, — проронил Пьер, когда они остались одни.

— Я тоже это сказал Ван Штиллеру, — ответил француз. — Но вряд ли граф далеко уехал.

— Не броситься ли за ним в погоню?

— Я уже об этом подумал, но вспомнил о замке Сан-Фелипе, — без пропуска королевского аудитора из Панамы нам через него не проехать. Но, может, граф до него еще не добрался!.. Неплохо бы справиться. Ведь у нас есть еще баск, если он жив. Я лет десять здесь не бывал.

— Трактирщик, ты говорил?

— Да, сеньор Пьер.

— Ты, я вижу, дружишь со всеми трактирщиками мира.

— Среди бочек я у себя дома, — со смехом сказал Кармо. — Хотите, я его отыщу?

— Делай, как знаешь, но будь осторожен.

— Не беспокойтесь, я буду говорить только по-испански. Пошли, Ван Штиллер.

Шлюпки были уже спущены на воду. Оба неразлучника прихватили с собой пару пистолетов и попросили высадить их сразу за первыми домами.

— Давай оглядимся, — сказал Кармо гамбуржцу. — За десять лет городок изменился.

Предстояло выбрать между двумя-тремя узкими и грязными улочками, открывавшимися пред ними. Выбор пал на ближайшую, и друзья шумно проследовали по ней, громыхая палашами.

Узнав в них моряков с корвета, местные жители приветливо улыбались, приглашая к себе на чашечку какао, напиток весьма распространенный в испанских колониях в Америке, в то время как кофе был еще неизвестен.

Расспрашивая то одного, то другого, через добрую четверть часа оба корсара оказались наконец перед таверной весьма сомнительного вида, на пороге которой стоял худой, как глиста, человек с отливающей желтизной кожей.

— Черт меня побери, если это не мой баск! — воскликнул Кармо. — И не так уж он постарел.

— Еще бы: живет среди бутылок! — ухмыльнулся Ван Штиллер. — В погребках не стареют, дружок.

Подойдя к человечку, смотревшему на них с любопытством и не перестававшему кланяться, они втолкнули его в таверну.

— С каких это пор ты перестал узнавать друзей? — подкольнули они его.

— Господи! — подскочил от неожиданности баск. — Флибустьеры!..

— Прикуси язык или мы его отрежем, — пригрозил Кармо. — Мы не водимся больше с этим отребьем, а завербовались к испанцам. И от этого нам вовсе не хуже.

— Вы бросили Лорана? С которым приезжали лет десять назад, чтобы пограбить город?

— Город, но не твою таверну. Мы ее грудью отстояли от наших товарищей.

— Я никогда не забуду вашей доброты.