Оба кума, не упускавшие случая промочить горло, когда для этого представлялась возможность, залпом опорожнили бокалы и отправились на батарейную палубу, где под охраной восьми солдат в два ряда сидели связанные пленные. Подойдя к товарищам по оружию, Кармо шепнул им что-то на ухо, затем развязал какого-то старика с седой бородой, похожего на рулевого, отвел его в угол и прошептал:

— Получишь табачок и бутылку, если скажешь одну вещь, которая мне позарез нужна.

— Слушаю вас, — ответил испанец.

— Ты хорошо знаешь кают-компанию?

— Раз сто там бывал.

— Кому принадлежит маленькая картинка, которая висит на стене?

— С головой старика?

— Да, да, — подтвердил Кармо.

— Путешественнику, севшему к нам в бухте Макуира при выходе из Карибского залива.

— Покажи мне его.

— Тот, что поближе к нам, во втором ряду, рядом с капитаном. Похоже, важная шишка и наверняка дворянин.

Кармо пристально посмотрел на указанного человека. Это был тот самый, который сломал шпагу в ответ на требование сдаться.

— Я его не знаю и вряд ли когда видел, — пробормотал Кармо, внимательно рассмотрев лицо незнакомца. — А все-таки... Посмотри и ты, Ван Штиллер.

— Что-то знакомое в его глазах, не так ли, дружище? — сказал гамбуржец. — Так же злобно блестят, как у Ван Гульда.

— Кто этот человек? — спросил Кармо, обращаясь к испанцу.

— Не знаю, сеньор.

— Когда его взяли на корабль?

— Два месяца назад.

— Он был один?

— Нет, с офицерами, но они остались на берегу.

— Вы никуда не заходили?

— Мы были на Кубе, а потом направились к берегам Венесуэлы.

— Не знаешь, откуда прибыл этот человек, прежде чем сесть к вам на корабль?

— Понятия не имею, знаю только, что капитан его ждал: целую неделю мы скрывались в бухте Макуира и не брали груза. Но, судя по заискиванию капитана, должно быть, важная персона. Ведь это он командовал на корабле.

— Хорошо, за мной табак и бутылка, — пообещал Кармо, отводя его к пленным.

— Как ты думаешь, кто это такой? — спросил Ван Штиллер, когда они поднялись на палубу, где вовсю трудились флибустьеры, откачивая воду, чтобы обнаружить и забить течь.

— Да он же!

— Кто он?

— Отыщем дона Рафаэля, и если он не расколется, клянусь честью, я выкину его в море.

И Кармо бросился разыскивать плантатора среди моряков и пленников фрегата, свободно разгуливавших по палубе. Наконец тот отыскался. Обхватив голову руками, он понуро сидел на канатной бухте и не сводил глаз с одной точки.

— Нечего мечтать, дон Рафаэль, — встряхнул его Кармо.

— Неужели я еще жив? — спросил со вздохом несчастный. — Чего вам от меня надо?

— Послушайте, если я покажу вам губернатора Маракайбо, графа Медину, вы его узнаете?

— Я еще не совсем впал в детство, — ответил плантатор.

— А ведь он здесь, вы знаете?

Дон Рафаэль вскочил от неожиданности.

— Шутите, — сказал он. — Не может быть!..

— Говорю вам, здесь, — отрезал Кармо.

— На этом корабле?

— Да, я уверен, что вы его сразу узнаете. — А вам не приснилось?

— Идемте со мной, упрямый осел.

— Идем, — согласился плантатор. — Я еще не ослеп.

— Ты, наверно, ошибся, кум, — засомневался Ван Штиллер.

— Не торопись, — ответил француз. — Я стою на своем. Не будь он сыном или близким родственником Ван Гульда, вряд ли при нем была бы эта картинка. Говорю тебе, мы на верном пути. То-то обрадуется капитан, когда узнает.

Плантатор, которого с одной стороны тянул Кармо, а с другой подталкивал гамбуржец, спустился на батарейную палубу, где, освещенные лампами, по-прежнему сидели пленные.

— Гляньте-ка на первого во втором ряду, дон Рафаэль, — сказал Кармо, подталкивая плантатора вперед. — Посмотрите повнимательней и не торопитесь с ответом.

— Вы чудодей! — воскликнул дон Рафаэль, едва бросив взгляд на дворянина.

— Это он?

— Да.

— Граф Медина?

— И Торрес.

— Побочный сын герцога?

— Я его видел тысячу раз и даже с ним разговаривал.

— Так я и знал! — воскликнул Кармо.

Пока обрадованный Кармо докладывал флибустьеру о своем открытии, из-за основания фок-мачты неожиданно вышел и глухо выругался какой-то человек, оставшийся незамеченным обоими корсарами и доном Рафаэлем.

Это был капитан Валера, который, заподозрив неладное, незаметно подкрался к ним и спрятался так близко, что не упустил ни единого слова.

— Выдал-таки, паршивый пес, — пробормотал он. — Недаром я подозревал, что это он привел их в монастырь. Хорошо, что я за ним проследил. Ты еще за это поплатишься.

Подойдя к корсарам, несшим охрану, он попросил:

— Разрешите поговорить с земляком.

— Нам не поручали следить за разговорами пленных, — ответил один из флибустьеров. — Делайте, что хотите.

— Спасибо, — ответил капитан. — У меня тут старый знакомый.

Обойдя второй ряд пленных, он приблизился к губернатору Маракайбо, сидевшему на циновке и целиком ушедшему в себя.

— Очень сожалею, что вижу вас здесь, господин граф, — сказал он, усаживаясь рядом. — Но полагаю, и вы удивлены моим появлением.

Губернатор живо обернулся и изумленно развел руками.

— Вы, капитан! — воскликнул он. — Глазам не верю!..

— Он самый, сеньор! — подтвердил Валера. — Мне повезло не больше, чем вам. Фрегат, на котором я плыл, стал добычей проклятого Моргана, черт бы его побрал.

— Какой фрегат? — спросил граф.

— Разве вы не знаете, что три из шести кораблей, посланных для разгрома корсаров, уничтожены флибустьерами?

— И наши позволили взять над собой верх? — возмутился губернатор. — Выходит, на флибустьеров нет никакой управы?

— Думаю, что это так, сеньор граф, — ответил капитан.

— Они действительно разгромили Гибралтар?

— Да.

— Но дочь корсара по-прежнему в наших руках?