в форме буквы «Т», мечами и другим оружием. Большая часть оружия еще сохраняла блеск, остроту и прочность после столетий пребывания под землей. Глиняные лошади располагались четверками в шести коридорах. Позади упряжек археологи обнаружили остатки деревянных колесниц.
Энтузиазм исследователей возрос после того, как в мае и июне 1976 года были обнаружены еще два рва. Раскопки показали, что первый из них, расположенный в 65 футах к северу от восточной стороны первой камеры, содержал следовавшие ряд за рядом боевые повозки, запряженные лошадьми, кавалерию, отряды лучников, изготовившихся стрелять с колена, и марширующих пехотинцев. Третий, маленький ров, имевший форму перевернутой буквы «П», находился почти в 400 футах на запад от второго. В нем нашли только одну колесницу, 64 терракотовых воина и непонятное сочетание 30 наконечников копий в форме призм, оленьих рогов, костей животных и бронзовых колец, на которых в свое время могли висеть шторы. Четвертый ров, располагавшийся между вторым и третьим, оказался недостроенным и пустым, как будто его рытье было внезапно прервано.
Размеры находки говорили о том, что здесь может находиться гробница Первого Императора, которая, хотя еще и не была отрыта, но имела подробное описание в «Шицзи» («Исторических записках»), работе, созданной через 100 лет после смерти Цинь Шихуанди в 210 году до н. э. «Более 700 000 рекрутов, собранных со всех концов страны, работали здесь, – гласит текст. – В гробнице установили множество моделей дворцов, палат и других зданий, положили прекрасные сосуды, драгоценные камни и диковинные предметы. Ремесленникам приказали установить арбалеты так, чтобы всякий вор, который войдет в гробницу, был поражен стрелой. Все реки страны, включая Хуанхэ и Янцзы, были созданы из ртути, которая под действием механических приспособлений текла в миниатюрный океан. Вверху сияли небесные созвездия, а внизу лежали страны мира».
Хотя в то время было обычным делом хоронить вместе с царем изображения его слуг и придворных для того, чтобы они могли продолжать выполнять его приказы в загробном мире, в «Шицзи» не упоминаются глиняные воины и лошади. И все-таки ученые нашли в тексте ключевую фразу. Когда император узнал, что строительство его гробницы почти закончено, он приказал установить границы территории, окружающей место погребения, в 3000 футах от мавзолея. Поэтому раскопанные недавно рвы были частями императорского некрополя, и терракотовое войско, находившееся в них, вероятно, представляло гвардию, охранявшую своего императора. Наконец-то перед историками предстало материальное доказательство, которое, в отличие от древних текстов, можно считать подтверждающим фактическое положение вещей. Дело в том, что большинство текстов было написано или врагами Цинь Шихуанди, или спустя много лет по истечении событий, поэтому они могут содержать приукрашенные факты, искажения и ложь. Теперь перед глазами ученых есть точное воспроизведение той армии, которая сделала Первого Императора самым известным и самым проклинаемым из всех правителей Китая. Перед их взором ряд за рядом тянутся лучники, всадники, пешие воины и колесницы – то, что покорило множество независимых государств за период с 230 по 221 год до н. э., начав преобразование китайского общества. Своим числом молчаливые фигуры говорили об огромном богатстве и власти Первого Императора. А тем временем сам император, его советник и наследники, обессилив себя интригами, навязчивыми идеями, алчностью и предательством, быстро положили конец триумфальной эпохе, дав ей просуществовать только 15 лет. За две тысячи лет лишь несколько царств, контролировавших весь Китай или его часть, имели более короткую, более бурную жизнь и наложили больший отпечаток на последующую жизнь Китая.
Дворянин из государства Вэй, ближайшего врага Цинь на востоке, писавший в 266 году до н. э., за семь лет до рождения Цинь Шихуанди, так выражал свое недовольство по отношению к Цинь: «Государство Цинь имеет сердце тигра или волка. Оно алчно, упрямо, всегда ищет выгоду и никогда не бывает искренно. Ему не знакомы правила приличия, оно не ищет справедливых отношений и добродетели, и если подворачивается случай приобрести материально, оно пренебрегает родственными связями, как это делают животные». Как бы ни было справедливо утверждение дворянина из Вэй, Цинь все-таки было не таким государством. С того времени как Сяньян стал столицей государства, а это было почти за сто лет до написания вышеприведенных строк, часть земель находилась под управлением не наследственных землевладельцев, как было принято по традиции, а 31 магистрата, которые назначались и контролировались центральной властью. Новые кодифицированные законы, которые вывешивались на специальных столбах, установленных в Сяньяне, сменили обычное право, часто не имевшее письменного изложения, и суровое наказание – порка, принудительные работы, мучительные пытки, отрубание конечностей, кастрирование и обезглавливание – применялось ко всем преступникам, невзирая на родовые привилегии или социальный статус. «Наказание, – гласит древний текст, – должно быть для всех одинаковым».
Такое объективное, беспристрастное понимание управления, названное легизмом, брало начало в теории, выдвинутой Шан Яном. Будучи доверенным советником Великого князя Сяо, бывшего тогда правителем Цинь, Шан Ян провел радикальные реформы, которые предопределили превращение страны из аванпоста центральных государств на западе до центральной оси империи. Одним из самых важных шагов на этом пути было упразднение прежней системы землевладения, меры, подорвавшей власть феодалов и привлекшей богатых крестьян из других царств в Цинь, так как впервые стала возможной законная покупка и продажа обрабатываемой земли.
Постепенно старая родовая знать пришла в упадок, а люди более низкого происхождения выдвинулись на передний план. Самым известным из них был честолюбивый чиновник по имени Ли Сы. Работая правительственным клерком в своем родном государстве Чу, на юге Китая, он наблюдал, как крысы, обитавшие в отхожем месте рядом с его жилищем, в страхе разбегались при чьем-нибудь приближении, а крысы, которые наводняли амбары, были дерзки и не боялись ни людей, ни собак. Из этих наблюдений он сделал вывод: «Способности человека подобны поведению этих крыс. Они зависят главным образом от того, где он находится».
Этот вывод стал жизненным кредо Ли Сы, вошедшего в доверие к Сюнь Цину, считавшемуся одним из величайших ученых своего времени. У Ли Сы была цель – узнать, как действует механизм управления, и выбрать для себя царство, в котором он мог бы благоденствовать, как те крысы, которые «пировали» в амбарах. Для этого ему нужен был Сюнь Цин. Лучшим выбором могло быть, согласно мнению мудреца, государство Цинь. «Его границы, – сказал Сюнь Цин, – защищены крутыми холмами, его географические условия – благоприятны, его горы, леса, реки и долины – прекрасны, и оно изобилует природными богатствами». Кроме того, народ Цинь «испытывает глубокий страх перед чиновниками», которых ученый считал «учтивыми, воздержанными, честными, глубокомысленными, преданными и выдержанными».
Несомненно, что Ли Сы также знал о том, что столетия беспощадной войны, которую вело Цинь с кочевниками, жившими на севере и западе, дали положительный эффект в развитии армии и совершенствовании тактики ведения боя. Так как местность, в которой приходилось сражаться с конными отрядами кочевников, часто оказывалась слишком неровной и холмистой для использования колесниц, в Цинь научились использовать всадников. Вдобавок кочевники не соблюдали правила рыцарской чести, без которых не обходились аристократы, традиционно возглавлявшие феодальные армии Китая, так что в Цинь войсками руководили воеводы, которых назначали не благодаря их знатному происхождению, а принимая во внимание их военные способности – число вражеских голов, срубленных в бою. «Таким образом, не случайность, а расчет приносит победу Цинь на протяжении последних четырех поколений, – делает вывод Сюнь Цин. – Апогей идеального правления – это покой и порядок, умение владеть ситуацией в целом и входить во все детали, достигать целей и избегать волнений. Цинь – таково».
Ли Сы решился отправиться в Цинь. Он понимал, что правитель этого царства «желает поглотить весь мир и править под титулом императора. Пора приниматься за дело простым людям. Настал «золотой век» для странствующих политиков». Ли Сы приехал в Цинь в 247 году до н. э., сразу после смерти царя Чжуансяна, и смог приблизиться к Люй Бувэйю, влиятельному главному советнику тринадцатилетнего принца Чжэна, унаследовавшего трон своего отца. Ли Сы в своей первой речи смог убедить монарха попытаться реализовать мечты его отца – создать империю. «Могущество Цинь и талант его великого правителя, – сказал он, – завоюют другие царства, подобно тому, как смахивают пыль с крышки кухонной печи. Цинь обладает достаточной силой, чтобы уничтожить власть самостоятельных феодалов, установить закон наследования императорского трона и сделать мир единой империей. Такое выпадает раз в 10 тысяч поколений».
Ли Сы заслужил расположение молодого царя, который становился все более благожелателен к нему в
