мама?

 — Я не…

 — Ну, пожалуйста! Он сказал, что все зависит от тебя и его начальника мистера Мейсона, но тот согласен.

 — Я не хочу говорить тебе «нет», Кэвин. Но никаких обещаний. Будет видно.

 Мальчик сморщил нос. В пять лет он уже знал о неопределенности этого родительского «будет видно».

 Болезненная растерянность — вот то чувство, которое ощутила Мэган, когда, поцеловав сына и пожелав ему спокойной ночи, вышла из комнаты. Как после случившегося ей следует себя вести? Ведь как только работа на «Золотом берегу» завершится, наступит конец всему, и у Дева пропадет надобность видеть ребенка, к которому, как он считает, не имеет никакого отношения. Если она позволит Кэвину проводить больше времени с Девом, что будет чувствовать мальчик, когда произойдет неизбежное и Дев уйдет из его жизни, подобно тому, как он однажды ушел от нее?

 Ты могла бы сказать Деву правду. Эти слова всплыли из глубин ее сознания, и она едва не споткнулась на лестнице. Открыть Деву правду? Дать понять, что Кэвин его сын и что Дев, как последний мерзавец, оставил ее беременной после их одной-единственной ночи вместе?

 Однажды Мэгги уже показалась соблазнительной мысль причинить Деву такое же страдание, какое он причинил ей. Но теперь, зная причины, которые стояли за его поступками, Мэг заколебалась. Кроме того, она никогда не позволит себе использовать Кэвина как оружие в такого рода деле.

 Нуждаясь в каком-то обществе, чтобы отвлечься, Мэган пошла в комнату миссис Моурленд, смотревшей телевизор и занятой одновременно своим неизменным шитьем.

 — Улегся? — спросила добрая женщина, когда Мэган села рядом и взяла газету.

 — Да, хотя я и не уверена, что он быстро заснет из-за этих порывов ветра. К тому же сегодня малыш получил слишком много впечатлений.

 Женщина улыбнулась.

 — Я так и поняла. Кажется, он в восторге от этого симпатичного мистера Кросса.

 Мэган постаралась сохранить спокойствие.

 — Да, так и есть.

 — Молодой мужчина — это именно то, что сейчас нужно мальчику, — откровенно намекнула миссис Моурленд.

 Мэган закусила губу, но лишь пожала плечами. Миссис Моурленд жила с ними более десяти лет. Эта женщина была с Мэган после смерти матери и оказала неоценимую поддержку во время тяжелой беременности и после родов. Она никогда не осуждала Мэган и никогда не относилась к Кэвину иначе как к родному. Ее собственные внуки были далеко, и Мэган, понимала, что Кэвин так же нуждается в миссис Моурленд, как та нуждалась в любви ребенка.

 — Такой молодой человек, как мистер Кросс, не может причинить никому зла, — почти торжественно, нараспев, произнесла домоправительница.

 Не может причинить зла. Мэган едва сдержала себя, услышав эти слова. В какое-то мгновение вся история едва не сорвалась с кончика ее языка. Ей так нужно было выговориться, поделиться с кем-нибудь, попытаться найти выход из этой, казалось, безнадежной ситуации.

 — Все когда-то совершают ошибки, дорогая, — мягко продолжила миссис Моурленд. — Не позволяй только одной ошибке разрушить всю твою жизнь.

 Пожилая женщина редко касалась этой темы, и Мэган догадалась, что та замечает ее нервное состояние.

 — У меня пока все в порядке, — ответила она совершенно машинально и обрадовалась, когда миссис Моурленд отложила в сторону шитье и целиком погрузилась в созерцание фильма.

 У Мэг сейчас все было далеко не в порядке, она находилась в растерянности. Как в те далекие дни, когда Дев оставил ее, когда она обнаружила, что беременна и страшно одинока. Видеть Дева и Кэвина вместе было для нее слишком сильным ударом. Как ни старалась, она не могла избавиться от стоящей перед ее глазами картины — Кэвин радостно бежит к протянутой руке Дева.

 Почувствовав дурноту, Мэг встала и удалилась в библиотеку. Она села в кресло у камина и попыталась вникнуть в смысл бумаг, взятых со стола отца, но слезы застилали глаза.

 Дверной звонок прервал ее горькие мысли. Мэган наскоро вытерла слезы и взглянула на часы. Было уже поздно, но посыльные от отца являлись порой и в более неподходящее время. Она поднялась и направилась к двери.

 — Я открою! — крикнула она миссис Моурленд, проходя мимо ее комнаты.

 И хоть Мэг не ожидала увидеть Дева, стоящего словно в сиянии от яркого света люстры, висящей в холле, она не удивилась. Казалось, она вызвала его сюда своими мыслями, и он явился, услышав ее мольбу и страстное желание.

 — Мэг, я… — Дев запнулся, не найдя нужных слов, чтобы объяснить, почему он здесь в такой час.

 Мэг молчала. Она наклонила голову, и свет безжалостно раскрыл ее заплаканное лицо. Дев очень медленно протянул руку и нежно провел кончиками пальцев по следу слез на щеке.

 Неожиданно, не вполне понимая, как это произошло, Мэг оказалась в его объятиях. Он привлек ее к себе и прошептал:

 — Господи, Мэг, прости. Я противен тебе, да? Я причинил тебе столько страданий и все продолжаю делать это. Я никогда не хотел этого, никогда… — Она почувствовала, как он весь дрожит, уловила боль в его голосе, поднимающуюся из глубины души. — Прости, прости меня, — страстно молил он, прижимая ее к себе еще сильнее, и только теперь она поняла, что тоже вся дрожит. — Тебе больше не придется плакать. Я уйду, исчезну, клянусь тебе, Мэгги, я навсегда покину твою жизнь, если ты этого захочешь. Не плачь, пожалуйста. Только скажи — и ты никогда больше не увидишь меня…

 — Нет! — вырвалось у нее, и она почувствовала удивление Дева.

 — Мэг? — прошептал он ошеломленно.

 Мэг сама была потрясена своим признанием. Дев чуть отодвинул ее от себя, так, чтобы посмотреть ей в лицо.

 — Я думал, ты ненавидишь меня. — Каждое слово звенело от усилий говорить спокойно, сдерживало сумасшедшую надежду, которая — она видела — блестела в его глазах.

 — Я сама не знаю, чего хочу. — В ее голосе слышалось отчаяние. — Но жить, как сейчас, не могу. Я все время нахожусь в смятении. Это как на «американских горках» — контролируешь себя одну секунду, а потом снова проваливаешься вниз…

 — Я понимаю…

 — Я не могу больше жить так, как живу сейчас, — шептала Мэг. — Я не могу все держать в себе, как в закупоренной бутылке, чувствую, что вот-вот взорвусь.

 — Не надо, дорогая, — возразил он неожиданно настойчиво. — Надо открыться. Поговори со мной.

 — С тобой? — Она посмотрела на него недоверчиво. — Но ты как раз и есть та причина, от которой мне так плохо!

 — Я это знаю. Вот почему тебе необходимо поговорить именно со мной. Давай поговорим, Мэг. — Его губы печально скривились. — Ты должна сказать мне все, что ты обо мне думаешь, и почувствуешь себя лучше.

 — Я сейчас ни в чем не уверена.

 Дев на миг закрыл глаза, и она поняла, что он не хочет, чтобы она увидела в них вспышку надежды. Когда Дев открыл глаза, в них светилась решимость.

 — Поговори со мной, Мэг, — настаивал он. — Выскажи все, что накипело. А потом, если надо, я уйду. Уйду навсегда.

 — Я не знаю…

 — Мы должны обо всем переговорить, Мэг. Ни ты, ни я не сможем излечиться, если не сделаем этого. Лучше все высказать тому дураку, из-за которого ты мучаешься…

 Она все еще колебалась. Желание высказаться жгло ее, и она пыталась найти способ выйти из