примитивная, седло с высокими луками, короткие стремена. С седла свисали снаряженный колчан, аркан, грязный мешок и кожаная фляга.

Всадник был обут в неуклюжие кожаные башмаки с войлочными подошвами. Грубые дерюжные штаны были подвязаны на щиколотках — невероятно грязные, от войлочной юбки за десять футов нестерпимо воняло, кожаная рубаха была перепоясана ремнем, на голове меховая шапка.

Был он крепкий, но низкорослый — примерно пять футов три дюйма, кривоногий и волосатый — только на голове, как впоследствии узнал Рейд, бритой, были оставлены кисточки волос на макушке и за ушами. В кисточки вплетались золотые кольца. Лицо чудовищно изуродованное, с реденькой бородкой. Шрамы, должно быть, нанесены сознательно — они складывались в определенный узор. Черты лица резкие — крупный крючковатый нос с раздувающимися ноздрями, толстые губы, широкие скулы, покатый лоб, маленькие раскосые глазки. Кожа продубленная, оливковая — а в целом скорее армянский или тюркский тип, чем монгольский.

Олег что-то бормотал в усы.

— Не печенег, — вслух решил он и выпалил: — Половцы? Болгары?

Всадник поднял лук. Рейд, разглядывая это сложное устройство, вспомнил прочитанное: стрела из такого лука может пробить любые латы.

— Эй! — снова сказал Рейд. — Полегче!

И, увидев взгляд всадника, повторил процедуру знакомства, а потом, показав на сверкающий цилиндр, постарался выразить недоумение.

Всадник принял сотрудничество.

— Ульдин, чки ата Гюнчен, — сказал он. — Ульдин, Ульдин.

Тыча грязным пальцем в остальных, он старался запомнить их имена. Потом снова указал на себя, не убирая лука, и разразился потоком гортанных звуков.

Олег первым понял его мысль. Он сделал такой же самый жест и сказал:

— Олег Владимирович Новгородский, — и, повернувшись к рейду: — Дункан?

То есть — кто ты? Не ты лично, а к какому народу ты принадлежишь? Что-то вроде этого.

— Дункан Рейд, американец.

Они были в недоумении, как и от ответа Эриссы: «Кефту».

И она казалась удивленной и обиженной, что Рейд не отвечает ей. Нож свой она спрятала (Рейд узнал бронзу). А наконечник стрелы железный, из настоящего кричного железа, а доспехи Олега то ли тоже железные, то ли из низкоуглеродистой стали, а если приглядеться поближе, то увидишь, что каждое звено в кольчуге выковано отдельно…

А в конце фразы Ульдин сказал о себе: «Гунн…».

Слово было произнесено не на англосаксонский манер, но сразу же колоколом ударило в уши Рейда:

— Гунн? — он чуть не поперхнулся. Ульдин кивнул с ледяной улыбкой.

— Ат… Аттила?

Никакой реакции. Олег начал теребить бороду, словно пытаясь что-что вспомнить, но для Ульдина и Эриссы это имя ни о чем не говорило.

Русский, который считает свое новгородское происхождение более существенным, чем национальность. Гунн, для которого имя Аттилы ничего не значит. Кефту, кто бы она ни была, чей беспокойный обожающий взгляд останавливается на… американце, перенесенном с Тихого океана на берег, где никто не слыхал об Америке… У Рейда начал напрашиваться вывод…

Не может быть! Невероятно!

Эрисса была ближе всех, он потянулся к ней. Она взяла его за руки. Рейд почувствовал, что она дрожит.

Она ниже его на три дюйма; судя по виду, принадлежит к средиземноморской расе, а если так, то должна выделяться ростом среди своих соплеменников. Худощава, но грудь и бедра устроили бы любого мужчину, руки и ноги длинные, лебединая шея. Голова удлиненной формы, широкий лоб, классически прямой нос, губы полные — только рот, пожалуй, великоват для эталона красоты. Глаза под изогнутыми бровями в обрамлении черных ресниц большие и яркие, цвет их меняется от зеленого к серому. Кожа чистая и свежая, если не принимать во внимание загар, веснушки и несколько морщин. Скорее всего — ровесница Рейда.

Но двигалась она словно девушка — нет, это была походка балерины, походка Даниловой, Фонтена или леопарда.

Рейд улыбнулся. Она облегченно и стыдливо улыбнулась в ответ.

— Х-х-хм! — произнес Олег. Рейд оставил Эриссу и пожал обе руки русскому, потом предложил то же самое гунну, который малость подумал и согласился.

— Дружба! — провозгласил он, потому что любой звук человеческого голоса был кстати в этой пустыне. — Мы все попали в эту невероятную переделку и все хотим домой. Значит, будем держаться вместе. Верно?

Трое остальных колебались. Он взмахнул рукой, предлагая двигаться за собой. Эрисса сделала это первой. Олег пробормотал что-то вроде проклятья и последовал за Эриссой. Бедняга утопал в собственном поту. Ульдин тоже двинулся следом, но поодаль. Рейд подумал, что гунн, как профессиональный воин, предпочитает не лезть героически вперед всех, а иметь удобную позицию для наблюдения и стрельбы. Олег же вооружен лишь для рукопашной.

Под ногами скрипели песок и галька. В пальто было душно. Рейд снял его и, опасаясь солнечного удара, повязал вокруг головы на манер бедуинского бурнуса. За медным цилиндром расстилалось открытое пространство до самой точки схода неба с землей. Цилиндр был по-прежнему окутан перламутровым блеском.

«Это всего лишь машина, — с усилием подумал Рейд. — А я — единственный среди всех сын века машин. Значит, и справиться с ней смогу только я».

Каковы шансы на успех.

Битси. Пам. Марк. Том. Отец. Мать. Сестры и братья. Фил Мейер и наше сотрудничество. Сиэтл, залив, острова, поросшие лесом, за ними — горы. Ванкувер; добрая старая Виктория; мост Золотые ворота; взлетающие ввысь стены в роттердамском порту, собор в Солсбери, великолепные островерхие деревянные крыши в Рейкьявике и тростниковая крыша на гравюре Хокусая; наконец, дома, которые ты сам собирался воздвигнуть. Почему человек придает так мало значения тому, что его окружает, и вспоминает об этом лишь перед лицом смерти?