машина пространства-времени выбрала самый прямой курс. Если так, то Гавайи, корабль в северной части Тихого океана, излучина Днепра, юг Украины и Родос расположены примерно на дуге одного круга.

— «Прекрасно, — с волнением подумал Рейд. — Экстраполируем. — Где мы окажемся потом?

Западный Египет или Восточный Ливан. Приморская пустыня, если память не изменяет».

Он открыл глаза. Карий взгляд Эриссы был устремлен на него. Рейд утонул в этом взгляде. С трудом оторвавшись от ее лица, он сказал:

— Думаю, я понял, где мы находимся.

— О, Дункан! — Эрисса встала с колен и обняла его.

Олег кашлянул. Эрисса отпустила Рейда. Американец принялся объяснять. На это потребовалось время, потому что женщина называла Египет «Кем» и утверждала, что это его туземное название. Когда она поняла, радостное выражение покинуло ее.

— Да, ахейцы говорят «Айгюптос». Значит, о моем бедном народе в твоем мире не осталось даже воспоминаний?

— Египет, — Олег потянул себя за бороду. — Сходится с тем, что я слышал от мореходов. Самому мне не приходилось бывать дальше Иерусалима, — он покосился на импровизированный навес и небо над ним. — Я совершал паломничество, — напомнил он, — к святым угодникам. Постоянно нападали сарацины и вообще сплошное неудобство. Привез оттуда бутылочку воды из Иордана и отдал ее в собор Святой Софии, который князь Ярослав воздвиг в Киеве.

Лицо Эриссы прояснилось.

— Значит, мы можем спастись. Все лето корабли идут из Египта и в Египет, — но тут она встревожилась. — Хотя корабельщики возьмут нас лишь в качестве рабов…

Рейд похлопал ее по колену.

— У меня есть пара фокусов, которые их удивят, — сказал он не от уверенности, а для того, чтобы лицо ее просветлело.

«Постой-ка, — подумал он. — Если она знает что-нибудь о современном ей Египте, это поможет определить дату. Хотя я не силен в хронологии эры фараонов, а сейчас, похоже, стоят как раз их времена».

Мысленно он нарисовал маршрут движения машины в пространстве и времени. Если эра Сахира наступит через несколько столетий после его собственной, а эпоха Эриссы — за тысячу или больше лет до Христа… Полученный график будет представлять собой половину петли гистерезиса. Какое это может иметь значение и объясняет ли эффект «инерции»? Пожалуй, это пока неважно.

— Хей-я! — раздался крик, и они выглянули из-под навеса. На вершине холма гарцевал на лошади Ульдин и яростно размахивал при этом саблей. Все трое поспешно вылезли из воды и вскарабкались по горячему откосу.

Гунн был в ярости и плюнуло им под ноги:

— Прохлаждаетесь, собаки? Мужики вы или нет?

Олег схватился за топор, Эрисса сжала нож. Рейд нервно сглотнул и подумал: что я могу ответить? Я трус, мямля, обыватель, вся политическая деятельность которого сводится к голосованию, человек, который старается потихоньку смыться, когда назревает скандал с женой…

Он поглядел на рожу в шрамах и сказал:

— Побереги здоровье и голову, Ульдин, и не жужжи. Я все это время думал о наших делах. Никто не знает, что мы здесь находимся, поэтому можно не торопиться.

Лицо Ундина застыло:

— Ты не говорил, Дункан, что ты шаман. Да я в это и не поверю. Однако в словах твоих есть мудрость. Не будем ругаться, лучше приготовимся. Вдали я заметил людей. Они идут сюда. Они идут пешком, оборванцы, но с оружием и вообще мне не нравятся. Должно быть, какой-нибудь пастух пришел в их стойбище на рассвете и сказал, что видел-де ночью сверкающее сокровище, и стерегут его всего четверо. Вот они и пошли.

— Уф, — сказал Олег. — И когда их ждать?

— Когда солнце будет в зените. Но в самую жару они, должно быть, сделают привал. Значит, к вечеру.

— Отлично. Хоть не придется напяливать на голову эту печку. Будем убегать?

Рейд покачал головой:

— Мы не сумеем уйти далеко. А если и сумеем, так нас убьет пустыня. Останемся здесь и подумаем, как договориться с варварами.

— Плохие разговоры с перерезанной глоткой! — рассмеялся Ульдин. — Собирайтесь побыстрее. Если часть пути мы пройдем по воде, то собьем их со следа.

— Ты думаешь, мы не договоримся?

Олег и Ульдин уставились на него.

— Ну ясно, нет, — сказал русский. — Это же дикари.

— А может, пугнуть их? Я, во всяком случае, останусь здесь и попробую что-нибудь сделать. Это лучше, чем мучиться еще три-четыре дня перед смертью.

Ульдин нетерпеливо хлопнул себя по бедру:

— Скорей!

— Нет, — ответил Рейд.

Эрисса взяла его за руку.

— Вы двое, ступайте, если боитесь, — презрительно сказала она. — А мы останемся.

Олег почесал волосатую грудь.

— Ладно, — пробормотал он. — Ладно, я тоже с вами. Может, ты и прав.

Ульдин гневно глянул на них:

— Выбора у меня нет! — рявкнул он. — Что вы собираетесь делать?

«Действуй или помалкивай, — подумал Рейд. — Не таковы ли все вожди?»

— Попробую удивить их, — сказал он. У нас есть сама машина и кое-что еще…

Он продемонстрировал свою зажигалку. Взметнувшийся язычок пламени вызвал удивленные восклицания.

— Если придется драться… Вот этим и займитесь, Олег и Ульдин. Я думаю, что оборванцы призадумаются, нападать ли на верховного лучника в компании с воином в броне. Эрисса, мы с тобой наберем хвороста, чтобы зажечь костер, если появится корабль.

Когда собирали хворост, она сказала:

— Правильно ли мы делаем, Дункан? Не всякий капитан решится пристать. Ведь костер может оказаться ловушкой. А если и решится, так мы для него всего лишь добыча — ограбить и взять в рабство. Может быть, довериться Богине и договориться с людьми пустыни, чтобы нас провели в Египет. Ведь морские пути год от года все опаснее, потому что могучая длань Миноса не страшит больше пиратов.

— Минос! — воскликнул он с волнением, с ослепительной ясностью поняв, где и когда он находится.

Снова пошли расспросы. Да, кефту — это народ Кефта, большого острова в Средиземном море, лежавшего между Египтом и землей, захваченной ахейцами. Это Крит! Да, второй известный ей язык — ахейский, его знает всякий, кто имеет дело с чужестранцами. Нынче эти варвары расположились по всему побережью Эгейского моря. Они слишком горды, чтобы учиться языку Кносса и погибшей Атлантиды…

Ахейцы! Рейд знал древнегреческий в объеме, обычном для среднего образованного американца в XX веке, но и этого хватило, чтобы догадаться, что ахейский — предок древнегреческого.

Снова Атлантида, Гайя Атлантида, в переводе — Земля Столпа.

— Парус! — заорал Олег.

Корабль был большой, не менее 90 футов в длину. Если не было попутного ветра, в дело шли полсотни весел. Черный смоленый корпус, расширяющийся к середине. (Эрисса сказала, что корабль не боевой, а торговый), с закругленной кормой и высоко поднятым форштевнем. Носовая и кормовая палубы украшены резными изображениями конской головы и рыбьего хвоста. Мачта вместе с реями и парусом снята и уложена на палубе. Корабль ожидал, чиркая килем о дно.

Большая часть команды оставалась на борту. Солнце играло на бронзовых наконечниках копий.