— Что тут может быть? — подал наконец голос Петрович. — Да что угодно! Умники на коллайдере могли чего-то запустить, а мы — побочная реакция. Или те же умники, но из какого-нибудь тридцатого века на том коллайдере, или до чего они там доигрались! Возможно, и вообще природная аномалия. Мы же где- то в районе Бермудского треугольника. Ну, или почти там. А вдруг… Гадать можно до бесконечности.

Остальные молчали. Но видно было, они полностью согласны со мной.

Надеяться, что нас выкинет обратно, нет смысла. Во-первых, ждать можно до ишачьей пасхи, во- вторых, где гарантия, что не отбросит куда-то в палеозой? Принимаю решение: остаемся здесь, в смысле — в этом времени.

Смотрю на Сидорчука. Принять у него доклад? А смысл? Я не хуже его знаю, что у нас на борту. Поскольку наш поход только начался, почти ничего не потрачено. Месяца на четыре, а если растянуть, то и на полгода хватит. Включая боекомплект и шесть ядерных боеголовок.

— Надеюсь, мы едины во мнении о том, к какой стороне присоединиться?

— Обижаешь, командир, — выступил Сан Саныч, — не к фашистам же или к тем, кто с сорок девятого года будет планы разрабатывать, сколько атомных бомб сбросить на Москву?

Смотрю, наш док собирается что-то сказать, только подумал: этот приколист сейчас такое сморозит, хоть стой, хоть падай. И точно.

— Командир, может, в Бразилию? Захватим ее, тебя диктатором сделаем, с нашим-то вооружением нам никто не страшен. Я футбол люблю смотреть, а от наших кривоногих толку никакого. А когда эта заварушка закончится, наши бразильские футболисты будут многократными чемпионами мира. Вот ведь когда порадуемся.

Секунд десять стояла гробовая тишина, соображали, шутка это или нет. Потом грянул смех.

После этого продолжил уже серьезно:

— Бразилия Бразилией, а Отечество, какое-никакое, оно одно. Не нам его менять!

— Вот только как бы в ГУЛАГ не загреметь, — буркнул под нос Скворцов (командир БЧ-2, кап-три, кличка Триэс).

— Быстро вспоминаем, кто у нас Сталина больше всех ругал? — вскинулся Саныч. — Новодворская и прочие правозащитнички. Что они там про Россию и русских говорили? Ну а если это все вранье, значит…

— И впрямь, командир, — поддерживает Петрович, — это ж было. «Принял разоренную страну с сохой, оставил сверхдержаву с едрён батоном». Одним самодурством такое не провернешь. Крут был мужик, к врагам беспощаден, но человек серьезный, вполне адекватный и вменяемый. С таким можно дело иметь. Ну, если только не под горячую руку…

— Да, был крут, да, были перегибы, но только не во всем этом он виноват, я присоединяюсь, — сказал Большаков. — Саныч, ты вот мне книжку дал «Красный монарх». Я Бушкова уважаю. Если хоть половина того, что он про Сталина написал, — правда, он и Лаврентий Палыч и впрямь вожди, не в пример нашим дерьмократам — строителям капитализма. Вдруг и в самом деле историю переиграем? Что бы стоило социализму еще двадцать лет продержаться до кризиса, когда вся их система в штопор? Хотя они нас в девяностых здорово ограбили, а так свалились бы раньше.

— Погоди, а как же будущее? — спросил капитан Буров, командир БЧ-3 (Бурый). — Или ты считаешь, что это параллельный мир?

— А какая разница, — повернулся к нему Большаков. — Наш это мир, если мы сейчас здесь! А параллельный он или перпендикулярный — мне по барабану! Посмотрю, как он под нас гнуться будет.

Подвожу итог:

— Со вторым вопросом решили. Теперь конкретика. Куда и как?

— Ну, тут без вариантов! — возник Петрович. — Черноморские проливы для нас закрыты. Балтика тоже. Мелковато для наших размеров. Так что остается север!

— Ну, во Владивосток можно, — задумчиво произносит Бурый, — вокруг мыса Горн и наискосок. Они там, на Гуадалканале скоро рубиться начнут, хрен нас перехватят! А если по дороге встретим «Саратогу» или «Энтерпрайз» — как раз для нас цели! Тихо утопим и уйдем. Спишут все на японцев. Поди докажи, что мы вообще там были!

— Погоди, не понял? — едва не вскочил Петрович. — Ты что, хочешь за японцев сыграть?

— А что, за штатовцев? — огрызнулся Бурый. — Они ж такие союзники, что с ними и врагов никаких не надо. Я бы помог япошкам еще и Мидуэй переиграть, только мы на месяц опоздали. Пусть застрянут в Тихом еще годика на два, чтобы Япония была как Финляндия. И никакой корейской войны!

— Ты во Владике был? — спросил я. — Мне вот доводилось. Там памятник стоит нашим морякам торг-флота, погибшим в Отечественную. На постаменте памятные доски, на каждой рисунок корабля и список экипажа, кого самураи утопили без войны. Последним был «Трансбалт», его в июне сорок пятого.

— А вот его-то как раз под шумок амеры и утопили, а до этого еще несколько наших судов угробили и молчали два десятка лет.

— Ладно, это эмоции, но вот по жизни там наши отлично справились сами. Без чьей-либо помощи. Это будет через три года или раньше. А сейчас на наших сильно жмут немцы.

— Да я-то что, командир, — виновато отозвался Бурый, — я про то лишь, что целей для нас на севере нет! «Тирпиц» вроде Луниным уже битый. А кто там еще был?

— А вот у Саныча спросим.

Конек нашего штурмана — военная история, в частности история Отечественной войны. Из-за чего он в свое время переживал нешуточные баталии с женой, очень недовольной долей Санычевой зарплаты, уходящей на «эту макулатуру», которую она не раз грозилась выбросить вон. В конце концов Саныч решил эту проблему радикально, перетащив три больших ящика книг на борт. Вместе с личным ноутом, хранящим кучу скачанного по теме из Инета, после того как любимая доча, ставя на домашний комп Висту, вместо старой ХР, нечаянно отформатировала весь винт. Не иначе — быть Сан Санычу нашим главным советником.

— Саныч, твоя главная сейчас задача прошерстить всю свою информацию. Интересует все: обстановка на Северном театре в данный период времени, местонахождение крупных военных кораблей Германии, их планы по поводу переходов. «Тирпиц», помню, долго еще не выйдет, а вот там еще «Шарнхорст» был и «Лютцов», и, конечно, «Шеер» — герой Диксона.

— «Шарнхорста» нет пока, — уверил Саныч, — перейдет только в январе сорок третьего. А вот «Лютцов», «Шеер» и «Хиппер» — в Нарвике. «Шеер» выйдет в конце июля в Карское море. «Лютцов», якобы винты повредивший при выходе на PQ-17, вроде должен начать переход в Киль для ремонта. Возможно, я ошибаюсь…

— Узнай! Помню, ты мне показывал подборку по всем кораблям кригсмарине. Выбери и распиши, кто когда и куда пойдет! Также про весь Северный театр. Военно-морские базы, аэродромы, минные заграждения, береговые батареи — все, как полагается. Не мне тебя учить, товарищ капитан третьего ранга. Исполняй. К тому времени, когда мы подойдем туда, я должен знать все.

— Расход боеприпаса, — недовольствовал Петрович. — Может, все ж к потомкам? Они решат, если что.

— Бурый, Триэс, сколько ваши «изделия» без нормального ТО проживут? Чтобы не рванули при пуске. Вопрос второй: кто-нибудь считает, что нам это сумеют обеспечить на берегу в этом времени? Не говоря уже о воспроизводстве. Конструкция — это ладно, а материалы, технология?

— Когда в сорок четвертом на Балтике со дна немецкую подлодку U-250 подняли, это ведь очень хорошо было, — замечает Бурый. — Кроме акустических самонаводящихся, там даже на обычных торпедах были всякие полезные штучки. Приборы маневрирования, например.

— Потому я решил. Оставим потомкам для ознакомления по одному образцу. Остальные — по немцам. Кроме спецбоеприпасов, конечно.

— А почему, собственно?

— Если мы встретим авианосец «Мидуэй» под германским флагом, я сам прикажу тебе бить едрён батоном. Иначе в кого ты собираешься стрелять? По берегу — вони не оберешься, — я международную