юмор исчез из его голоса.

Хранительница Закона уставилась на меня. Я не жалела о моменте своего публичного заявления — ну, кроме формулировки — но я знала, что ее ответ был намного весомее, чем всей моей вампирской аудитории или двадцатки сдавшихся упырей. Она по — прежнему представляла в своем лице высшее вампирское руководство.

Наконец, Веритас пожала плечами.

— Это действительно делает тебя самой ненормальной кровопийцей в мире, но нет никакого закона против вампира, питающегося от других вампиров.

А затем она отвернулась.

У меня вырвался смех, который, однако, замер в горле, как только я уловила движение позади ворот.

Мари Лавуа медленно вошла на кладбище.

Я, не моргая, смотрела на Мари. Для любого, кто знал не так много, вид одинокого упыря, вошедшего сюда, вообще не должен был быть пугающим.

Но я знала, что Мари может вызвать стену Остатков даже раньше, чем я успею прошептать: 'О, дерьмо”. Могла ли я поднять свою собственную армию этих существ достаточно быстро, чтобы противостоять ее нападению? Или же мне стоит сосредоточить энергию на попытке управлять теми, что она уже подняла, если до того дойдет? Я верила, что Мари дала мне свою силу, чтобы окольным путем суметь помочь мне победить Аполлиона, но вдруг все это время она была на его стороне? Было ли все, что я о ней думала, неправильным?

— Зачем ты пришла сюда? — прошипела ей Веритас.

Я подняла руку, игнорируя недоверчивый взгляд, который Хранительница Закона кинула на меня, когда я заставила ее замолчать.

— Величественная, так хорошо, что ты пришла, — сказала я голосом намного более спокойным, чем я себя чувствовала. — Я надеюсь, ты нашла это место, потому что тебе рассказали твои призрачные друзья, а не потому, что ты опоздала на ненавистнический митинг.

Ее темно — карие глаза встретили мои. Лицо ее абсолютно ничего не выражало. Она пошла вперед, и ее пристальный взгляд заскользил по кладбищу, охватывая тела павших упырей. Те, кто еще были живы и всего несколько минут назад сжимались от страха, теперь начали продвигаться к ней.

— Аполлион мертв? — спросила Мари без малейшего намека в своем масляно — гладком голосе на то, что она об этом думала.

— Весьма, — ответила я, прежде чем успела заговорить Веритас. — Большинство его старших лейтенантов тоже мертвы.

Теперь Мари стояла впереди всех оставшихся упырей, и только несколько дюжин подножий надгробных камней отделяли ее от Мастеров вампиров.

— И ваши планы относительно оставшихся?

Я снова посмотрела ей за спину, ожидая, что в любую секунду появится кипящая масса Остатков. У нас не было шанса формально обсудить между собой, что мы сделаем со сдавшимися упырями, но я не стала ждать, чтобы посоветоваться с кем — либо, прежде чем ответить:

— Мы отпустим их.

— У тебя нет никакой власти принимать такие решения, — рявкнула Веритас.

— Какая жалость, — прорезал воздух голос Мари, и тот сладкий южный выговор исчез, сменившись отзывающимся эхом тенором мертвых. — Если бы то, что сказала Кэт, было правдой, у меня не было бы причин нападать на вас, чтобы защитить своих людей. Я хочу мир. Не вынуждайте меня вести войну.

Веритас уставилась на Мари, и ее симпатичные, обманчиво молодые черты лица стали жестче. Я лишь надеялась, что она сталкивалась с Мари в прошлом и знала, что новый, будто призрачный, голос королевы вуду предупреждал, что она собирается спустить на нас все возможные виды боли. В противном случае у меня не было времени убеждать Веритас в свирепости Остатков. Времени мне хватило бы, только чтобы попытаться поднять своих собственных, иначе все это превратится в кровопролитие, на сей раз с жертвами по большей части на нашей стороне. Мари сжимали перед собой руки в обманчиво обычном жесте, но я знала, что острый кончик ее кольца прижат к плоти.

Только сила Менчереса могла быть достаточно быстрой, чтобы помешать ей пролить свою кровь для вызова Остатков. Несмотря на то, что уголком глаза я увидела, как приблизился Менчерес — к моему облегчению Дениз и Кира тоже были с ним — я не посмела посмотреть на него из страха, что любой жест заставит Мари действовать. К тому же, если он заморозит ее, ему придется ее убить. Она никогда не позволит такой дерзости сойти нам с рук, особенно при свидетелях. А если мы уничтожим Аполлиона, его лейтенантов и Мари Лавуа в одну ночь, мы тем самым собственноручно начнем войну.

— Кэт не имеет власти принимать такие решения, — повторила Веритас. Кости, стоящий около меня, напрягся, а я мысленно приготовилась начинать встречную защиту против орды призрачных убийц. — Но, тем не менее, она права, — закончила Веритас.

Я еле сдержала громкий возглас облегчения. Часть напряженности, проникающей от Кости в мои эмоции, тоже спала, несмотря на то, что его поза ни на капельку не расслабилась.

— Они сделают нас рабами, — горько выкрикнул один из упырей, к которому присоединился хор мрачного согласия.

— Нет, не сделают, — сказала Мари, сумев каким — то образом прозвучать и резко и успокаивающе одновременно. — Мир не означает, что вампиры будут управлять нами. Они не достаточно сильны, чтобы сделать это. Пока я живу, нация упырей всегда будет равна вампирам по силе.

Я не видела движение пальцев Мари, но почувствовала удар силы в воздухе еще до того, как Остатки появились позади нее, походя на прозрачную версию армии ада. Они колебались из стороны в сторону, а их энергия словно ледяные волны омывала мою кожу. Мои пулевые ранения давно затянулись, потому какая — то часть меня взревела, что я должна сейчас же пустить себе кровь, если у меня есть хоть какая — нибудь надежда удержать их. Но Мари не послала Остатки, ни на кого из нас. Она заставила их сложиться позади в нее в стену, возвысившуюся над деревьями и протянувшуюся до дальней стороны кладбища, причем их было раз в пять больше, чем тогда, когда я поднимала их с Владом. Если бы это было соревнование по мерению членами, беспомощно подумала я, я была бы Пи Ви[16], а она Джоном Холмсом[17].

— Да здравствует наша королева! — закричал один из упырей, которого почти сразу же поддержали другие крики 'Да здравствует!” Еще больше упырей повторили приветствие, пока все они чуть ли не задрожали от своей пронзительной преданности.

Мари в знак признательности склонила голову, а затем стена Остатков разрушилась, исчезая под землей. На сей раз, я видела щелчок ее пальца, вызвавший кровь, так необходимую ей, чтобы отослать смертоносные видения назад в их могилы.

Я отвернулась от Мари, чтобы взглянуть на Кости. Он цинично покачал головой, что вполне отражало мои собственные мысли. Избавившись от Аполлиона и его главных прихвостней, мы очистили Мари путь стать королевой не только Нового Орлеана, но и всей нации упырей, судя по этой реакции. Если бы она уничтожила Аполлиона сама, она, скорее всего, ослабила бы свой род, вызвав гражданскую войну, в которой его сторонники боролись бы с теми, кто поддерживал ее. Но теперь, когда он мертв, для своих людей она стала спасительницей и защитницей.

Да здравствует, как же.

Я встретила ее взгляд цвета лесного ореха, замечая в нем удовлетворение, и постучала по уголку рта в немом предупреждении. Пусть Мари и была теперь королевой пожирателей плоти, но у нас с ней была тайна, которая могла низвергнуть ее. Ее люди не стали бы приветствовать ее с таким обожанием, если бы знали, что она поделилась своей силой с вампиром, дав мне тем самым орудие, необходимое для того, чтобы уничтожить Аполлиона. И если бы она попыталась использовать свое новое положение в качестве