Я вскочила на ноги, наблюдая, как Влад приближается ко мне с гораздо большей медлительностью, чем он использовал бы, дерись мы по — настоящему.

— Этот последний был лучше, но все же кулаком ты ударяешь, как девчонка, — сказала я. — Давай, спусти уже себя с цепи. Только смотри не кинь меня на какой — нибудь надгробный камень. Это красивое кладбище. Разрушить его будет непочтением.

Влад высвободил что — то похожее на вздох.

— Ты сама напросилась.

Я поборола свое инстинктивное побуждение защититься, когда увидела, как взмыла вверх его рука. Я даже не позволила себе собраться. В голове вспорхнула мысль, что это даже чертовски хорошо, что Кости не видит нас прямо сейчас, иначе он был бы разъярен.

Все размышления испарились из моей головы в тот самый момент, когда в нее врезался кулак Влада. Звездочки взорвались в моем разуме, сопровождаемые вспышкой обжигающей боли и черноты. Когда я снова смогла видеть, я даже смутно удивилась, что первым, что встретил мой взор, не были медленно кружащие над моей головой маленькие синие пташки.

— Еще, — сказала я, задаваясь вопросом, могло ли меня вырвать. Судя по пульсации в голове, могло.

Следующий удар пришелся на челюсть. Зубы сомкнулись так сильно, что я даже удивилась, что не сжевала их. Кровь закапала из губы. Влад увидел это, пренебрежительно пожал плечами, отчего мне захотелось врезать ему, и поднял кулак для следующего удара.

Но он меня не достиг. Я почувствовала, будто лед потек по моим венам как раз в тот момент, когда вокруг меня возник щит из прозрачных тел, отклонивший удар Влада так, словно состоял из твердого алмаза вместо парообразного воздуха. Влад с мрачным триумфом смотрел, как щит Остатков превращается в стену. А затем они накинулись на него.

— Хорошо, работает, — сквозь сжатые зубы проговорил Влад, несмотря на то, что его тело было буквально усыпано ими. — Великолепное оружие. Больно… абсолютно везде.

Голоса эхом отражались вокруг меня: некоторые низкие, подобно рычанию, другие настолько высокие, что звучали так, будто гвоздем скребли по классной доске. Влад был прав: это совершенно очевидно работало. И теперь настала действительно тяжелая часть. Я подняла их, но должна была и отогнать. Было трудно сконцентрироваться, когда они бомбардировали мой разум таким огромным скоплением голосов, численность которых я даже и сосчитать бы не смогла. Если я надеялась суметь управлять ими, мне нужно было использовать те же методы, с помощью которых я научилась не давать людским мыслям полностью подавить меня. Сосредоточься на одном голосе. Настройся на него. Заставь все остальное исчезнуть, превратившись в фон.

— Влад, говори, — убеждала я его. Уж лучше оставаться сосредоточенной на его голосе, вместо того чтобы потеряться в мириадах замогильных шепотов. Я встала на ноги, только теперь понимая, что оказалась на земле от его последнего удара.

— Довольно занят… сейчас, — услышала я среди водоворота других звуков.

— Мне нужен твой голос, — настояла я, судорожно вздрагивая. Я была такой замерзшей. Такой усталой. Такой голодной.

Влад начал петь, слова выходили хриплыми из — за его очевидной боли. Мне потребовались несколько секунд, чтобы взять себя под контроль и сосредоточиться на нем одном — и поразиться, что Влад знает слова 'Run This Town”[9]. Но эта мысль улетучилась, стоило мне только взглянуть на него. Все его тело было покрыто Остатками. Я попыталась проигнорировать связь, которую чувствовала с ним. Проигнорировать ледяной, поглощающий голод, который грозил сделать меня слепой ко всему остальному.

— Отстаньте от него, — сказала я извивающимся, корчащимся фигурам.

Ничего не произошло. Ни один из них ни на секунду не отвлекся, чтобы хотя бы взглянуть на меня.

— Убирайтесь от него, — повторила я, помещая в голос весь свой страх по поводу того, что произойдет, если они этого не сделают.

Остатки продолжали скользить по Владу, закручиваясь вокруг него, проникая внутрь. Его тело выгнулось слишком хорошо для меня знакомым способом, ясно говорящим о претерпеваемых им муках, хоть он и не позволял себе кричать. Пламя вспыхнуло на его руках, но Остатки даже не сдвинулись, чтобы избежать его, причем огонь, казалось, не наносил им ни малейшего вреда. А почему должно быть наоборот? подсказал мой разум со всевозрастающим страхом. Остатки состояли из энергии и воздуха. Две вещи, которым огонь никогда вреда не наносил.

— Возвращайтесь в свои могилы сейчас же, — попробовала я еще раз, на сей раз тоном, в котором уже сквозило отчаяние. Однако они даже не замедлили свои движения и, казалось, вообще меня не услышали. Я вытянула их с другой стороны, но как я и опасалась, теперь никакого контроля над ними не имела. Мой худший сценарий разыгрывался прямо передо мной: Влад крутился в бесполезных попытках избавиться от Остатков, которые продолжали пожирать его, становясь сильнее от его боли и энергии, в то время как он все слабел.

Пока я смотрела на пламя в его руках, в голове возникла идея. Огонь нисколько не вредил призракам, но безусловно причинит боль мне.

— Влад, ударь в меня огненным шаром, — выдохнула я. — Я вырубилась в прошлый раз. Думаю, из — за этого и разорвалась моя связь с Остатками.

Стоило попытаться. Если я больше не буду связана с ними, то, возможно, они автоматически возвратятся туда, откуда пришли. Я должна испробовать что — то новое. Мои приказы бесполезны, а Влад так долго не протянет.

— Нет. — Это отдельное слово было наполнено болью, но и решимости ему было не занимать. — Ты будешь учиться… управлять ими… если это продолжит убивать меня.

— Это убьет тебя, черт возьми, — рявкнула я со всевозрастающей паникой.

— Меньше нытья… больше дела, — проскрежетал Влад. Потом он закрыл глаза, будто пренебрегая мною. — Знаю, я вкусный. Ням… ням, — пробормотал он Остаткам, пирующим на нем. Пламя продолжало вырываться из его рук, но он не послал ни единой искорки в мою сторону. Ужас и гнев росли во мне при виде Остатков, двигающихся все быстрее через его тело. Они становились сильнее, получая энергию. Они убьют его, и он им это позволит.

— Ты умрешь, если не подожжешь меня! Подумай о своих людях! — вопила я, приходя в полное отчаяние, потому как, что бы я ни сделала, пусть даже руками принялась бы оттаскивать Остатки, это, казалось, не заставит их оставить Влада в покое.

На эти слова его глаза открылись, изумрудно зеленые, обжигающие мукой и решимостью одновременно.

— Я… уже подумал, — прохрипел он.

У меня сорвался крик чистейшей безысходности. Что бы я ни сказала, это не убедит Влада ударить в меня. Нет, если он считал, что, жертвуя собой, защищает своих людей.

Прекрасно. Если Влад не собирается наносить мне удар, могущий вырубить меня, я сделаю это сама.

Я сжала кулак и изо всех сил вдарила им себе в голову. Трава предстала перед моим взором, когда я свалила этим саму себя с ног, однако один лишь взгляд на Влада показал, что Остатки с него не сдвинулись. Сукины дети. Мне нужно что — то потяжелее, чем мои руки.

На глаза попался широкий надгробный камень с вырезанным на его поверхности ангелом. Я мысленно извинилась перед тем, ни чьей могиле он стоял, одновременно посылая ввысь быструю молитву, чтобы это сработало.

А потом я побежала к надгробной плите с такой скоростью, какой только могла, склонившись головой вперед, словно плита была красным флагом, а я быком.

Боль взорвалась в голове. Хотя последняя была не единственным, что претерпело разрушение, судя по черепкам гранита, которые я увидела, открыв глаза. Я пропахала головой прямо через могильный камень и приземлилась в траве за ним. Я потрясла головой, чтобы прочистить ее, чувствуя, как тонкими струйками стекает по ней кровь, и снова обернулась в поисках Влада.