«Вот это выглядит более обнадеживающе», — взволнованно сказал себе Вальтер.

— Австрия, конечно, не согласится заранее принять решение четверки, — продолжил министр, — но в этом нет необходимости. Мы можем призвать австрийского императора по крайней мере не предпринимать дальнейших действий, пока он не ознакомится с этим решением.

Вальтер пришел в восторг. Австрии будет нелегко отвергнуть план, если он будет выработан как ее соперниками, так и союзниками.

Лихновскому это тоже пришлось по душе.

— Я настоятельно буду рекомендовать Берлину принять ваше предложение.

— Благодарю, что вы согласились прийти в столь ранний час, — сказал Грей. Лихновский воспринял это как конец беседы и поднялся.

— Ну что вы, не за что! — сказал он. — А вы собираетесь сегодня в Хэмпшир?

Всем были известны пристрастия Грея: наблюдения за птицами и рыбная ловля. Для него лучшим местом на земле был его загородный дом на Итчен-ривер в Хэмпшире.

— Да, ближе к вечеру хотелось бы. Погода в самый раз для рыбалки.

— Надеюсь, вам удастся хорошо отдохнуть в воскресенье, — сказал Лихновский, и они откланялись.

Когда они шли назад через парк, Лихновский сказал:

— Англичане — удивительный народ. Европа стоит на пороге войны, а министр иностранных дел отправляется на рыбалку.

Вальтер ликовал. Может быть, Грей и производит впечатление человека, недостаточно серьезно относящегося к происходящему, но это первый человек, предложивший приемлемое решение конфликта, и Вальтер был ему благодарен за это. «Я приглашу его на свадьбу, — подумал он, — и поблагодарю, когда буду произносить речь».

Вернувшись в посольство, он с тревогой увидел, что отец вернулся.

Отто сделал Вальтеру знак зайти в его кабинет. Готфрид фон Кессель тоже был там. Вальтеру не терпелось выяснить с отцом отношения по поводу Мод, но он не собирался этого делать при Кесселе.

— Когда ты приехал? — спросил он.

— Пять минут назад. Ночным парижским поездом. А куда ты ходил с послом?

— К сэру Эдварду Грею. — Вальтер и не отказал себе в удовольствии понаблюдать, как изменился в лице Кессель.

— И что он сказал? — поинтересовался Отто.

— Предложил провести четырехстороннюю конференцию, чтобы содействовать примирению Австрии и Сербии.

— Пустая трата времени, — заявил Кессель.

Вальтер, как обычно, не обратил на него внимания.

— Что ты об этом думаешь? — спросил он отца. Отто прищурился.

— Интересно, — сказал он. — Грей хитер.

Вальтер не мог скрыть свою радость.

— Так ты считаешь, австрийский император согласится?

— Разумеется нет.

Кессель сдавленно хихикнул.

— Но почему? — обескуражено спросил Вальтер.

— Представь себе, что конференция предложит решение, а Австрия его не примет.

— Грей говорил о такой вероятности. Он сказал, что Австрия не обязана принимать рекомендации конференции.

Отто покачал головой.

— Конечно, не обязана, но что потом? Если Германия примет участие в конференции, которая выработает мирное соглашение, и Австрия наше предложение отвергнет, как мы сможем потом участвовать в войне в качестве ее союзников?

— Мы не сможем.

— Следовательно, цель Грея — поссорить Австрию с Германией.

— Понятно… — сказал Вальтер. Его хорошее настроение испарилось. Упавшим голосом он спросил: — Так значит, мы не поддержим план Грея?

— Ни в коем случае! — отрезал отец.

Инициатива Грея не дала результата, и Вальтер с Мод смотрели, как мир с каждым часом все ближе подходит к катастрофе.

На следующий день было воскресенье, и Вальтер встретился с Антоном. Все по-прежнему отчаянно стремились узнать, что собираются делать русские. Сербы согласились со всеми пунктами и лишь просили дать им еще время, чтобы обсудить два самых тяжелых. Австрийцы заявили, что это неприемлемо, и Сербия начала собирать свою маленькую армию. Приближалась война, но будет ли в ней участвовать Россия?

Вальтер встречался в церкви Святого Мартина-на-полях, которая была вовсе не на полях, а на Трафальгарской площади, в самом оживленном районе города. Церковь была построена в восемнадцатом веке в стиле палладио. Благодаря этим встречам, с горечью думал Вальтер, он не только узнавал о намерениях русских, но и получал представление об истории английской архитектуры.

Он поднялся по ступеням и, пройдя между огромными колоннами, очутился в нефе и напряженно огляделся: и в лучшие времена он был готов к тому, что Антон больше не придет, а сейчас был самый неподходящий момент, чтобы пойти на попятный. Церковь была ярко освещена, свет падал через большое венецианское окно, и Вальтер сразу заметил Антона. Облегченно вздохнув, сел рядом со своим жаждущим возмездия осведомителем, а через считанные секунды началась служба.

Как всегда, они говорили во время гимнов.

— В пятницу собирался совет министров, — сказал Антон.

Это Вальтер знал.

— Какое же решение было принято?

— Никакого. Они могут только рекомендовать. Все решает царь.

Это Вальтер тоже знал.

— Прошу прощения, — сказал он, сдерживая раздражение, — я хотел спросить, что же они рекомендовали.

— Дать команду четырем военным округам готовиться к мобилизации.

— Не может быть! — невольно воскликнул он, и несколько человек по соседству обернулось. Первый шаг к войне… Стараясь казаться спокойным, Вальтер спросил:

— И царь согласился?

— Вчера подписал приказ.

— Для каких округов?

— Московского, Казанского, Одесского и Киевского.

Пока читались молитвы, Вальтер вспоминал карту России. Москва и Казань были в середине этой огромной страны, не менее, чем в тысяче миль от границы с Европой, но Одесса и Киев — это юго-запад, совсем рядом с Балканами. Когда начался следующий гимн, он уточнил:

— Значит, они выступают против Австрии.

— Готовятся выступать.

Если о нападении Австрии на Сербию говорили как о незначительном военным конфликте на Балканах, то сегодня, когда речь идет об Австрии и России, это уже большая европейская война.

Гимн кончился, и Вальтер с нетерпением ждал следующего. Его мать была глубоко верующей протестанткой, и его всегда мучили угрызения совести, что свою тайную работу он ведет под прикрытием церковных служб. Он произнес про себя короткую молитву об отпущении грехов.

Когда паства снова запела, Вальтер спросил:

— Почему они так торопятся с подготовкой к войне?

— Генералы твердят царю, что каждый потерянный день дает преимущество нашим врагам, — пожал плечами Антон. — Это естественно.