– Я вызывал на рандеву ротного!
– Старший лейтенант Тарчиашвили. Он, понимаете…
– Убит? Ранен? Ну, живее, Кандилаки! У нас мало времени!
– У него это… контузия!.. Остался на ротном КП, а меня послал вот к вам! А вы через Цхинвал проскочили, да? Ну как, удалось взять город?
– Вообще-то я не обязан отвечать на ваши вопросы, лейтенант! – сердито сказал Мгели. – В виде исключения, скажу, что наши контролируют уже две третьих города! Скоро и этих вот «аланцев» сковырнем, – старший ткнул пальцем куда-то за спину. – А вот вы, лейтенант, нас сильно огорчили!
– Э-э… не понимаю.
– Мы вызывали вас по рации! Рассчитывали на вас, ожидали, что поддержите огоньком наш прорыв!
– Мммм…
– Что вы тут мычите?! Хорошо, что нам удалось связаться с артиллеристами и те нас поддержали от Присы! Загнали кударцев в укрытия… Вот мы и проскочили!
– Рация плохо работает! Русские это… давят частоты!
Они несколько секунд молчали, прислушиваясь к звукам канонады и треску очередей, долетавших с востока, от Объездной дороги. Похоже, там идет жестокий встречный бой…
Кандилаки поежился; хотелось юркнуть куда-нибудь, спрятаться в одном из брошенных домов. А этим спецназовцам – он видел троих экипированных весьма и весьма круто бойцов в масках – хоть бы хны! Отчаянные! На джипах и на фургоне видны отметины пулевых попаданий. Надо же, через весь Цхинвал проскочили… Смельчаки. Одним словом, «спецура»!
– Где сейчас штаб группировки?
– Э-э… Не знаю.
– Так у вас что, нет связи со штабом? Командование все еще в Курте?
Левон хотел сказать, что раз у вас мощные рации, которым не мешают даже поставленные русскими помехи, то попробуйте сами связаться с «Курта-один». Но в последний момент передумал, вернее, сказал другое:
– Да, наверное, штаб еще в Курте.
– Наверное или точно?
– Был там еще утром. А потом мы утратили с ними связь!
– Нам нужен не сам штаб, а узел связи!
– Ну так связисты там рядом… Администрация Санакоева знаете, где находится?
– Знаю.
– Так там же рядом! И штаб, и связисты!
Левону показалось, что в этот момент Мгели и другой спецназовец, стоявший все это время рядом и не участвовавший в беседе (у него на правой руке надета черная перчатка), переглянулись, как будто решали что-то важное для себя.
– Слушайте приказ, лейтенант Кандилаки! – сказал старший группы спецназа. – Поедете с нами в село Курта! Заодно и доложите командованию обстановку на вашем участке и сообщите о своих проблемах со связью!
Колонна выехала из переулка на трассу. Рейндж сидел во втором джипе; за рулем, как обычно, Алан, Руст устроился на заднем сиденье.
Мчали на бешеной скорости, выжимая максимум из профиля дорожного полотна. Село Тамарашени – крупнейшее селение грузинского анклава, с его красивыми, только недавно построенными магазинами, больницей, супермаркетом и разноцветными домами (здесь даже парк с аттракционами оборудовали), теперь выглядело брошенным… Оно и было таковым: многие жители эвакуированы из грузинских сел заранее. А теперь, когда через Роки хлынула моторизованная «монгольская орда», когда ощутимо запахло не только гарью пожарищ, но и кровью, которую испокон веков проливают в этом уголке земли то одни, то другие, все, кто еще оставались в анклавных селах и кто имел такую возможность – на легковых автомобилях, автобусах, даже легких тракторах с прицепами, набитыми людьми или узлами с домашней утварью, ринулись прочь через объездную дорогу из лиахвских сел на Ванати и далее в Грузию!
– Вот такие, значит, карусели, – пробормотал под нос Рейндж. – И аттракционы с кровавыми клоунами.
На трассе и в ответвляющихся в стороны переулках, наряду с остовами сгоревших легковушек и одного микроавтобуса, Мокрушин заметил также несколько грузинских бронемашин; две из них были сожжены, остальные, кажется, брошены. Это было странно. Очень странно. Еще несколько часов назад, когда с трудом и не без потерь проперлись с мотострелками по Зарской дороге к окраине Цхинвала, казалось, что с наличными силами сломить сопротивление гоблинов будет сложно.
И вот нате вам! То, что видел Рейндж сейчас, когда они проезжали Тамарашени, наводило его на весьма определенные мысли. Грузины еще держатся, еще огрызаются, кое-где нападают, как в Хетагурово и Никози. Но уже видны знаки и символы, которые весьма многое могут поведать зоркому глазу разведчика…
Их колонну остановили лишь в одном месте, за северной окраиной Тамарашени. Мгели и грузинский летеха, которого несущие здесь охрану бойцы хорошо знали в лицо, ненадолго вышли из передового джипа. Перекинулись словцом с бойцами из охраны, затем вернулись в джип; колонна покатила дальше.
Рейндж взялся перебинтовывать себе ногу поверх наколенника. Израсходовал целиком упаковку, завязал узел, убрав кончики. Повернулся к Русту, который подкреплялся, сидя на заднем сиденье: он отрезал тесаком ломтики подкопченной телятины с захваченного ими еще на базе балыка и отправлял их в рот.
– Дай-ка кетчуп! В пакете с провизией посмотри, там где-то лежит!
– Дэржи!
Рейндж скрутил пробку на бутылке с кетчупом грузинского производства. Чуть встряхнул, наклонил ее, потом размазал пальцем темно-красную пасту по свеженамотанной бинтовой повязке и ниже, по штанине…
Проехали дорожный знак с надписью на грузинском, возле которого стоял БТР гоблинов. Въехали в село, в котором тоже там и сям, как и в Тамарашени, виднелись новые частные дома и коттеджи на несколько семей.
– Мы у цели! – негромко сказал Алан. – Следующий поворот – наш!
Мокрушин вытер испачканные кетчупом пальцы ветошью. Поправил гарнитуру – переговоры вести дозволяется только на грузинском, которого он не знает, и на английском. А также на языке понятных спецуре жестов.
Вот уже показалось выкрашенное в синий цвет здание администрации Дмитрия Санакоева, предателя осетинского народа, ставленника и марионетки тбилисских властей. Самого Санакоева в его куртской резиденции нет, он вместе с несколькими своими «министрами» еще в начале месяца перебрался в Тбилиси, где дожидался команды вернуться в Цхинвал, чтобы объявить «от имени народа Южной Осетии» об избавлении от преступного режима Кокойты и возвращении региона обратно в лоно демократической Грузии…
Когда они проезжали мимо этого здания, Мокрушин заметил, что у крыльца с навесом, припаркованный почти вплотную к парадному, стоит тентованный грузовик, возле которого суетятся какие-то люди в камуфляже.
Они проехали еще несколько десятков метров и были остановлены охраной возле перегораживающей здесь переулок «гребенки». Причем передовой джип затормозил всего шагах в пятнадцати от приземистого одноэтажного здания с решетчатой антенной на мачте…
Мгели и взятый ими в качестве сопровождающего лейтенант Левон Кандилаки, а также еще один грузиноговорящий спецназовец вышли из джипа. «Старший» заговорил по-грузински с подошедшим к ним офицером штаба, в правой руке которого была портативная рация.
Рейндж и другие пассажиры «Лендровера» не стали дожидаться результатов этих переговоров. Алан и Руст, открыв переднюю правую дверцу, осторожно извлекли «раненого» из джипа, придерживая его под
