народов беспримерное благосостояние и создавало условия для тысячелетиями длящейся стабильности, которая выстояла и в нападениях чужеземцев, и в военных поражениях, и во внутренних переворотах.
Базис для возникновения и долгой стабильности Римской империи образовало структурное превосходство римского военного дела. Благодаря этому превосходству империя могла расти в течение 700 лет и затем 400 лет оставаться стабильной в своей наибольшей территориальной протяжённости.
Римское военное дело стояло за сильные институции. Римская республика, возникшая из одного города-государства, снова и снова находила пути создания баланса власти среди аристократических семейств, которые держали государство, и раздачи исполнительной власти лишь на время. Вместе с тем оформление прав и обязанностей в социальных отношениях создавало безопасность и высвобождало силы развития, которые весьма напоминали наше сегодняшнее высокоразвитое рыночное хозяйство. Внутренняя монополия на власть, однако, проводилась в жизнь брутально, правда, римляне оставляли покорённым народам их культуру, давали им римское право, равно как и хорошо развитую инфраструктуру, и позволяли иметь долю в экономическом развитии всеобщего, гарантированного Римским Миром единого экономического пространства.
Однако чем больше империя расширялась, тем сильнее падала функциональность институций исходного города-государства. Когда необозримость, как следствие расширения, стала нарастать, а влияние римской аристократии стало исчезать, переход к божественно-императорской власти создал на 400 лет целесообразную организационную форму, которая объединила римско-демократическую и восточную формы власти. Римлянам при Цезаре и Августе удался гибкий переход к империи, которая благодаря щедрому предоставлению римского гражданства имела ещё и поддержку. Чем больше теряла своё действие легитимация республики, тем больше развивалась божественная императорская власть как новая основа легитимации. Входившее в моду христианство было вовлечено в эту основу благодаря изданному в 313 г. эдикту веротерпимости Константина Великого и позднее стало государственной религией.
Итак, система была достаточно гибкой даже для того, чтобы осуществить смену государственной религии. Она и на протяжении веков оставалась гибкой, чтобы не только держать под военным контролем народы, угрожавшие её внешним границам, но и интегрировать их в цивилизаторском и культурном отношении. Римляне, например, воспользовались военными умениями германцев, выделяя им с III в. всё большую долю солдатских и офицерских мест в римских легионах.
Крушение империи совершилось не изнутри, а было вызвано внешними толчками — правда, при поддержке внутренних тенденций, прежде всего декадансом и сокращением рождаемости в среде некогда ведущих слоёв. Западно-Римская империя пала в войнах и буре Великого переселения народов (в 476 г. низложение последнего западноримского императора Ромула Августула). Восточно-Римская империя, напротив, стала жертвой растянувшегося на века процесса исламизации Востока и лишь на 1000 лет позже — с захватом Константинополя турками в 1453 г. — пришла к своему формальному концу.
Крушение Западно-Римской империи вызвало цивилизационный возврат к старому, который был преодолён лишь через 700 лет — в Средневековье. Такое развитие поспособствовало молодому христианству, ибо последнее усилило свою связующую силу. Новые господа, в основном региональные германские родовые князья, спешили своим переходом в христианство совершить трансферт легитимации, ведь до конца средних веков мирские кормились от церковной власти. Для большинства людей эти власти были неотделимы друг от друга.
Всеобщий цивилизационный откат назад, в столетия после Великого переселения народов, изменил характер государственности. На место государственных институций вступил германский принцип долга дружины по отношению к военному вождю, этот принцип нашёл выражение в системе ленных поместий — феодов. Мирскую власть феодалы отдавали на откуп своим дружинникам и могли снова её отозвать. В принципе феода была заложена германская верность дружины, которая смешивалась с идеей римской государственности и легитимацией на основе христианской веры. Христианский трансферт легитимации нашёл символическое выражение в венчании на царство Карла Великого Папой Львом III в 800 г. в Риме. В принципе в Средневековье все легитимации власти исходили от Бога либо от Его наместника на земле — Папы, и земное господство было тесно переплетено с господством божественным. В инвеститурном споре[5] Папа и император боролись за властно-политическое первенство в этой структуре. Поход кайзера Генриха IV в Каноссу в 1077 г. покончил со спором в духе Григория VII, то есть Папы: мирская власть оставалась подчинённой духовной власти, но она получала свою легитимацию из христианской религии.
Комбинированная система из христианской и мирской власти при пониженной государственности открывала большой простор для регионального и цивилизаторского развития. На это время приходятся решающие шаги прогресса и многие изобретения:
• появление из Китая железного плуга и хомута (около 1000 г.);
• введение трёхпольного хозяйства (около 1100 г.);
• изобретение компаса в XII в.;
• изобретение механических часов в XIII в.;
• введение чёрного пороха и изобретение огнестрельного оружия в XIV в.;
• изобретение книгопечатания в XV в.;
• открытие Коперником в 1543 г. вращения планет вокруг Солнца. (С этим открытием распрощались с геоцентрической картиной мира.)
Развитие между 1000 и 1500 гг. свидетельствует о духовной позиции, совершенно необоснованно повёрнутой лицом к действительному, источники этой позиции до сих пор остаются загадкой. В Средневековье, которое в течение долгого времени даже близко не подошло к экономическому уровню Римской империи, были в итоге заложены технические и научные основы для взрывного развития в Новое время{9}.
Открытие Нового Света, кругосветные путешествия испанских и португальских мореходов и последствия Реформации ускорили перемену условий. Торговые пути сместились, золото и серебро из Нового Света придали потоку товаров и производству мощный финансовый импульс. Но прежде всего Реформация поспособствовала эмансипации мысли от религиозной и государственной опеки. Отношение к Богу стало личным и потому абстрактным, основательно лишив государство и церковь их компетенций.
Реформация создала духовные предпосылки для философии Просвещения и тем самым секуляризировала мир. Но Просвещение лишило наследную политическую власть основ легитимации. В то время как монархии в XVII и XVIII вв. находили своё высшее и чистейшее выражение в наследной власти абсолютизма, их религиозное и философское обоснование всё больше ставилось под вопрос: если каждый человек может иметь непосредственное отношение к Богу, зачем ему принудительное членство в государственной церкви, и почему он должен покоряться власти, которую над ним поставил якобы порядок наследования?
Философия божьей милости, непосредственная легитимация абсолютной власти из божественно- христианского мирового порядка выдержала под этим давлением всего 150 лет. Она философски подтачивалась начиная с XVII в. Гоббсом, Юмом, Вольтером, Руссо и другими, и, наконец, Кантом. Тем самым унаследованные монархические правительства стояли перед проблемой легитимации, которая в 1649 г. в Англии — после гражданской войны между королём и парламентом под руководством Оливера Кромвеля — стоила Карлу I головы. Американская Декларация независимости 1776 г. постулировала впервые со всей радикальностью, что все люди рождаются равными и имеют равные права в стремлении к счастью. С этой точки зрения демократическая форма правления была единственно легитимной. Конфессии и религиозные убеждения служили конечным обоснованием индивидуальных действий, но не легитимацией государства. Французская революция инсценировала несколько лет спустя то же самое с большей кровью, большей помпой и более кружным путём.
Легитимация государства в Западной Европе была тем самым окончательно лишена своей религиозной основы, на её место выступила легитимация через ценностный канон прав человека, всеми признанный обязательным, первым политическим примером которого является «Билль о правах» из
