планов и закладываемом ими стандарте образования^{310}.

К такому консенсусу должна прийти Конференция министров культов, и в принципе она может это сделать.

Консенсус о результатах, к которым следует стремиться в центральных компетенциях, это предпосылка и одновременно подходящий базис для того, чтобы предоставить федеральным землям — а в них различным государственным и частным школам — больше свободы в отношении путей и методов достижения этой цели. Но результаты должны измеряться централизованно и с возможностью сопоставления по всей федерации. Способы международного тестирования PISA и TIMSS, как и американский SAT^{311}, показывают, что есть проверенные методы для такого тестирования. Американский SAT был разработан ещё в 1940-е гг., чтобы в полностью гетерогенной американской школьной системе можно было осуществить единообразное измерение успеваемости. Его результаты служат предварительным отбором для приёма в колледжи и университеты.

В Германии сопротивление систематическим сравнениям знаний — как раньше, так и теперь — очень велико. Оно характерно для многих политиков в области образования и большей части педагогов. Шеф немецкого отделения PISA Экхард Климе заметил по этому поводу:

«В нашем местном исследовании, первом национальном исследовании успеваемости, мы установили, что лишь треть учащихся неполной средней школы достигает той цели, которая поставлена учебным планом. Никто не предвидел такого — все просто исходили из того, что цель, как правило, достигается. Как прежде, так и теперь встречается распространённая позиция: если настроение верное, то есть радость от учёбы и интерес к ней высоки, то можно быть довольным. Карта интереса и социальных способностей школьников разыгрывается против карты познавательных достижений. Это, к сожалению, основной мотив дискуссии об образовании в Германии»^{312}.

Велик соблазн сформировать стандарты в конкретных методах теста таким образом, чтобы не слишком много школьников очутилось на низших ступенях компетенции. Исследователь образования Олаф Кёллер выражается здесь поистине саморазоблачающе: «Иногда нам приходится констатировать, что эксперты чрезмерно завысили требования, поскольку слишком многие школьники достигли бы по ним лишь нижних ступеней компетенции… итак, есть несколько этапов прохождения тестов, и границы будут юстироваться, чтобы можно было защитить их политически»^{313}. Требования явно будут понижать до тех пор, пока квота провалившихся испытуемых не станет приемлемой. Не удивительно, что многие из тех, кто заканчивает неполную среднюю школу, не располагают теми специальными предпосылками, которые требуются для производственного обучения, хотя стандартам неполной средней школы они явно соответствуют.

На этом фоне нижеследующее предложение натолкнётся на большое сопротивление, но, на мой взгляд, никаким путём этого не миновать: в каждой школе и в каждом классе к концу учебного года по всей федерации проводится тест на достигнутый уровень в центральных компетенциях по чтению и математике. Результаты публикуются с соблюдением правил защиты личных данных. Это гарантирует, что тестами не будут манипулировать. В том числе их не будут проводить учителя, отвечающие за испытуемый класс.

Чтобы обеспечить надёжное сравнение, тесты на полученные знания дополнятся анонимным тестом на уровень интеллекта. Ведь, в конце концов, следует проверить, удалось ли раскрыть в каждом классе имеющийся интеллектуальный потенциал. Каждой школе будет к тому же присвоен социоэкономический индекс на основе происхождения учеников, и он регулярно будет обновляться. Социоэкономический индекс тоже должен быть опубликован, так как может послужить сопоставлению результатов тестов различных школ.

Ясный и регулярный контроль результатов — решающая предпосылка для того, чтобы предоставить свободу в использовании различных методов.

Если школа с разновозрастным обучением или иными методами, признанными как особо современные, преуспевает в тестах на знания, — тем лучше. Если школы с учётом социоэкономических влияний проходят тесты лучше или хуже других, придётся с этим жить. Лучшие школы будут иметь большую привлекательность, худшие будут пользоваться меньшим спросом, независимо от того, частные они или государственные. В любом случае ежегодное сравнение знаний в школьной системе разовьёт большую динамику.

Государственные и частные школы должны, как и прежде, быть уравнены относительно финансового дотирования со стороны государства. Государственным школам будут ступенчато предоставлены административные свободы, типичные для частных школ, как, например, право самим находить учителей, самоорганизовываться на своё усмотрение и распоряжаться своими учебными пособиями. Такой переход к большей свободе должен вводиться дифференцированно с учётом особенностей каждой отдельной школы. Минимальная предпосылка — компетентное и конструктивное руководство школой.

Риски такой системы лежат в растущей сегрегации школьников по трудоспособности или по социальным группам. Такую сегрегацию не удастся предотвратить полностью — она уже состоялась, — но можно ограничить тем, что всем школам, в том числе и частным, задать известную минимальную смесь относительно происхождения. Риски усиливающейся тенденции к сегрегации надо соизмерять с общим подъёмом успеваемости путём установления транспарентности результатов и вызванной этим состязательности. Если фактически в ряде государственных школ будут концентрироваться менее сильные по успеваемости школьники, то эти школы имеют шанс прилагать особенные усилия к дефицитам и специфическим нуждам этой группы. Ученики таких школ не понесут урона для своего будущего в том случае, если сопоставимые знания будут и оцениваться сопоставимо; так как тогда шансы на получение места в производственном обучении или поступление в школу более высокой ступени будут зависеть только от знаний, измеренных путём тестирования, а не от названия школы.

Человек — существо территориально ориентированное. Относящиеся к этому инстинкты заложены в нём глубоко. Всё начинается с собственного жилья, продолжается у ограды палисадника и простирается до границ государства. Военные события — от междоусобиц за охотничьи угодья эпохи каменного века, через битву в Тевтобургском лесу и до Второй мировой войны — были изначально и в первую очередь борьбой за территории. Ибо к ней привязана возможная охотничья добыча, плоды сельскохозяйственных работ или полезные ископаемые. Территория была также базисом для роста населения и накопления экономической и политической мощи.

Вместе с тем человек — существо, ориентированное на группу. Принадлежность к группе включает в себя логичное отграничение от остальных. Тот, кто является болельщиком команды «Шальке», не может быть одновременно болельщиком команды «Бавария». При этом на разных уровнях человек может чувствовать свою принадлежность к совершенно разным группам: будь то футбольные болельщики, члены партии, члены семьи, жители одного района, люди одной профессии, сотрудники одного предприятия, представители одной нации, одной народности, одного культурного круга или одной религиозной общины — повсюду действует противопоставление «мы» — «они», и путём такого отграничения оно создаёт связи и чувство солидарности, но и постоянно является исходной точкой для спора, агрессии и насилия.