Допустим, гипербола, но не такая уж большая. Так сказать, позволительное преувеличение.
Человек по — настоящему понимает другого человека, воспринимает его мысли не искаженно, видит не только слова, но и вложенный в них смысл, оценивает точку зрения другого как свою собственную. И включает ее в мерки, с которыми подходит к тому или иному вопросу. Конец недоразумениям, конец предвзятости, подозрительности, препирательствам — ясное, полное осознание всех спорных сторон всякой проблемы. Применимо в любой области человеческой деятельности. В социологии, в психологии, в технике, — какую грань цивилизации ни возьми. Конец раздорам, конец нелепым ошибкам, честная и разумная оценка наличных фактов и идей.
Сто тысячелетий за несколько десятков лет? Что ж, пожалуй, не так уж и невероятно.
А подвох?.. Или никакого подвоха нет? Действительно ли мутанты решили уступить? В обмен на что — нибудь? Или это кошелек на веревочке, а за углом мутанты со смеха покатываются?..
Сами они не использовали учение. Естественно, они — то в нем не нуждаются. У них есть телепатия, их она вполне устраивает. Для чего индивидуалистам средство понимать друг друга, когда они отлично обходятся без такого понимания. Мутанты в своих взаимоотношениях довольствуются теми контактами, которые необходимы, чтобы обеспечить их интересы, но не больше того. Они сотрудничают для спасения своей шкуры, но радости им это не доставляет.
Предложение от души? Приманка, чтобы отвлечь внимание и тем временем незаметно провернуть какую — то махинацию? Розыгрыш? Подвох?..
Вебстер покачал головой. Пойди разберись. Разве угадаешь побуждения и мотивы мутанта!
С приближением вечера стены и потолок кабинета пропитались мягким скрытым светом, он становился все ярче по мере того, как сгущалась темнота. Вебстер поглядел на окно — черный прямоугольник с редкими вспышками реклам, озаряющих контуры зданий.
Он нажал рычажок, соединяясь с секретарем.
— Простите, я вас задержал. Совсем забыл про время.
— Ничего, сэр, — ответил секретарь. — Вас тут ждет посетитель. Мистер Фаулер.
— Фаулер?
— Тот джентльмен, который прилетел с Юпитера.
— Да — да, — тоскливо произнес Вебстер. — Пусть войдет.
Он едва не забыл про Фаулера и его угрозы.
Вебстер рассеянно поглядел на стол, задержал свой взгляд на калейдоскопе.
Он протянул руку, взял калейдоскоп, поднес его к глазу. Преображенный трубою свет создал буйную комбинацию красок, какую — то геометрическую фантасмагорию. Вебстер слегка повернул трубу — узор изменился. Повернул еще…
Внезапно мозг пронизала щемящая мука, краски обожгли сознание ни с чем не сравнимой болью.
Калейдоскоп со стуком упал на столешницу. Вебстер ухватился руками за край стола.
Недомогание прошло, сознание прояснилось, дыхание успокоилось, а он все сидел будто каменный.
Щелкнула дверь, и Вебстер поднял взгляд на посетителя.
Фаулер степенно, не торопясь, подошел к столу и остановился.
— Слушаю вас, Фаулер.
— Я вспылил тогда, в саду, — начал Фаулер, — и зря. Мне казалось, вы меня обязаны понять, хотя почему, собственно, обязаны? И меня такая досада взяла… Судите сами: возвращаюсь с Юпитера, чувствую, что все — таки не напрасно столько лет провел там в куполах, все, что я пережил, когда посылал людей на эксперимент, окупилось, что ли. Да, возвращаюсь с известием, которого ждал весь мир, с таким известием, что лучшего и представить невозможно! И мне казалось, вы это сразу поймете, все люди поймут! У меня было такое чувство, словно я принес им ключи от рая. Ведь это так и есть, Вебстер… Так и есть, другого слова не подберешь.
Фаулер оперся ладонями о стол и наклонился вперед.
— Неужели вы меня не понимаете, Вебстер? — произнес он шепотом. — Хоть сколько — нибудь?..
У Вебстера дрожали руки, он опустил их на колени и сжал в кулаки до боли в суставах.
— Понимаю, — прошептал он в ответ, — кажется, понимаю.
Понял больше того, что ему сказали слова. Он физически ощутил кроющуюся за словами тревогу, мольбу, горькое разочарование. Ощутил так, будто сам на минуту стал Фаулером и говорил за него.
— Что с вами, Вебстер? — испуганно воскликнул Фаулер. — Что случилось?
Вебстер пытался заговорить, но слова не давались ему. Горло словно закупорило пробкой боли.
Он сделал новое усилие и с натугой, тихо заговорил:
— Скажите, Фаулер… Вы там приобрели много новых качеств. Много такого, чего человек совсем не знает или представляет себе очень смутно. Вроде мощной телепатии… Или, скажем…
— Да, — подтвердил Фаулер, — я многое там приобрел. Но ничего не сохранил. Как только снова стал человеком, так и вся натура стала прежней, человеческой. Ничего не прибавилось. Остались только смутные воспоминания и… Ну, и тоска какая — то, что ли.
— Значит, вы не сохранили ничего из качеств, которыми обладали, когда были скакуном?
— Ничего.
— А не осталось у вас способности внушить мне какую — нибудь важную для вас мысль? Сделать так, чтобы я воспринял что — то так же, как вы воспринимаете?
— Увы.
Вебстер вытянул руку, подтолкнул пальцем калейдоскоп. Он откатился и снова замер.
— Почему вы сейчас вернулись? — спросил Вебстер.
— Чтобы найти общий язык с вами. Сказать, что я совсем не обижаюсь. И попытаться объяснить вам свою позицию. Просто мы по — разному глядим на вещи, только и всего. Стоит ли из — за этого ссориться…
— Понятно. И вы по — прежнему твердо намерены обратиться к народу?
Фаулер кивнул.
— Я обязан это сделать. Уверен, вы меня понимаете, Вебстер. Это для меня… это… ну, в общем, что — то вроде религии. Я в это верю и обязан рассказать другим, что существует лучший мир и лучшая жизнь. Должен указать им дорогу.
— Мессия, — произнес Вебстер.
Фаулер выпрямился.
— Ну вот, так я и знал. Насмешка не…
— Я вовсе не насмехаюсь, — мягко объяснил Вебстер.
Он поставил калейдоскоп торчком и принялся его поглаживать, размышляя:
— Послушайте, Фаулер, — сказал он, — подождите день — два. Потерпите немного. Два дня, не больше. А потом побеседуем с вами еще раз.
— Я прождал достаточно долго.
— Но мне нужно, чтобы вы поразмыслили вот о чем… Человек появился миллион лет назад, он был тогда просто животным. Потом он шаг за шагом взбирался вверх по лестнице. Шаг за шагом одолевал
