достоинства, потому что ты некоторое время работал на улицах. Пусть так.

— Ты не забыла, что это я научил тебя трюку с суперклеем?

На сей раз она замахала двумя руками, будто решила дать по пощечине людям, сидящим по обе стороны от нее.

— Ладно, ты действительно показал мне одну полезную штуку. Ты решил стать частным детективом, потому что твой отец был копом, — хорошо. И считаешь, что время от времени можешь заниматься какими-то делами бесплатно, в виде благотворительности — отлично. Только так на жизнь не зарабатывают. У нас тяжелая профессия, но мы стараемся этого не замечать, и, по большей части, она не затрагивает наши личные интересы. Мы по восемь часов сидим в машине, мечтая о туалете, и фотографируем какого-нибудь ублюдка, потому что другой ублюдок нам заплатил. Мы разбираемся в поступках, совершенных давным-давно, и разговариваем с наводящими тоску служащими бюро кредитной информации, которых даже симпатичными нельзя назвать. Мы стараемся не раздражать полицию, иными словами, пытаемся держаться подальше от ситуаций, когда кого-то убивают. Да, много денег мы не имеем, и, да, иногда нам приходится брать с собой ребенка. Короче говоря, я имею в виду все то, что обеспечивает нас хлебом с маслом. Не знаю, в состоянии ли ты принять условия игры, милый. Пока еще не знаю.

— Если ты решила не давать мне рекомендацию, сейчас самое время это сказать, — заметил я.

Вешалки, из которых состояло тело Эрейни, стали не такими жесткими; она откинулась на спинку стула и снова посмотрела в окно, проверяя, не появился ли новый клиент около двери в ее офис.

— Не знаю. Может быть, я и не дам тебе рекомендацию. По крайней мере, если выяснится, что ты не в состоянии взяться за хорошее дело и отказаться от плохого. Учитывая, что ты будешь работать под моей лицензией, я не имею права позволить себе оказаться в ситуации, когда ее смогут отозвать.

Я внимательно вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, почему предупреждение, которое я уже множество раз слышал, сейчас укололо меня сильнее, чем раньше.

— Тебе что-то сказал Баррера, — догадался я. — Он имеет огромное влияние в Палате и пытался на тебя давить из-за моей лицензии?

— Не будь идиотом, милый.

— Я просто видел, как убили женщину, Эрейни, и хочу понять, за что. По крайней мере, я мог бы…

— Совершенно верно, — перебила меня она, снова наклонившись через стол. — Сначала ты устроил этой Кирнс трепку, а она взяла и застрелилась. И что, по-твоему, можно сказать про твои методы работы, милый? Лично мне это говорит о том, что тебе необходимо слушать других людей — хотя бы иногда. Нельзя бросать наблюдение, потому что тебе стало скучно. И ты не должен звонить в дверь человека и требовать, чтобы тот выдал тебе признание.

Я почувствовал, что у меня горят уши, и кивнул.

— Ладно.

Она снова принялась стучать костяшками пальцев по столу.

— Что «ладно»?

— Хорошо, возможно, я уйду. Уволюсь. Прерву свое стажерство. Или как еще ты это назовешь.

Она отмахнулась от моих слов.

— После стольких месяцев?

Я встал.

Эрейни несколько секунд смотрела на меня, потом снова повернулась к окну, как будто происходящее не имело для нее никакого значения.

— Как пожелаешь, милый.

Я зашагал к двери, но, когда уже подошел к ней, Эрейни крикнула мне вслед:

— Подумай хорошенько, милый. Будем считать, что ты взял отпуск. Свяжись со мной на следующей неделе.

Я взглянул на Маноли, который что-то рассказывал Джему по-гречески. Судя по тону и жестам, это была сказка.

— Я уже все сказал, Эрейни.

— На следующей неделе, — повторила она.

Я не стал спорить. Прежде чем я успел уйти, Джем обернулся и спросил меня, какой праздник мы устроим, когда мое обучение закончится. Его интересовало, какой будет торт.

Я ответил, что подумаю.

Глава 04

Когда я вернулся в дом номер девяносто по Куин-Энн, хозяин квартиры Гэри Хейлс поливал тротуар. У меня сложилось впечатление, что у него это неплохо получалось. Парочка плиток, которые начали вылезать из своих гнезд на прошлой неделе, торчали значительно заметнее. Видимо, у Гэри талант выращивать камни.

— Привет, — поздоровался я с ним.

Он посмотрел на меня с таким видом, словно пытался вспомнить, кто я такой.

Гэри невероятно бледный и какой-то текучий, кожа у него застиранного голубого цвета и унылое лицо. Когда я видел его со шлангом в руках, мне становилось не по себе, потому что определить, где заканчивалась струя воды и начинался Гэри, было довольно трудно.

— Угу, — пробормотал он. — Твоя подружка пришла.

— И ты ее впустил? — вздохнув, спросил я.

По его губам скользнула легкая рябь; видимо, он улыбнулся. Гэри имеет слабость к женщинам, у которых хорошо подвешен язык.

— Ну, ты мерзавец, — возмутился я. — И что она пообещала тебе на этот раз?

Снова едва заметная рябь в районе губ.

— Думаю, тебе пора сделать ей ключ.

Я зашагал к правой части дома по орехам пекан, мескитовым стручкам и красным лепесткам бугенвиллей, которыми был усыпан двор — техасский вариант осенних красок.

Дом номер девяносто по Куин-Энн представлял собой разваливающееся двухэтажное строение, за которым вообще никто не ухаживал. У него был вполне достойный фасад, замысловатая деревянная резьба вокруг окон, громадная бугенвиллея окутывала тенью переднее крыльцо, где можно с удобствами устроиться вечерком с бокалом «Маргариты». Но белая краска давным-давно уже стала облезать, и зеленая черепичная крыша провисла посередине. В какой-то момент в пятидесятых дом принялся елозить на своем фундаменте, и теперь вся правая часть слегка клонилась вправо. Моя мать сказала, что у него вид как у паралитика. Мне же больше нравится думать, что он так расслабляется.

Когда я поднялся на крыльцо квартиры, которую снимал, Кэролайн Смит открыла дверь и осталась стоять на пороге, выпуская наружу воздух, над которым так старательно трудился кондиционер. Кэролайн протягивала мне телефонную трубку.

Она была в своем репортерском костюме — белая шелковая блузка, консервативная синяя юбка и пиджак, волосы забраны кверху, чтобы не попадали в глаза, и тонны косметики, необходимые для телекамер. Из общей картины выпадали только очки — громадные, черные, совершенно не модные, сохранившиеся с тех самых пор, когда она только начинала карьеру и называла себя Кэролин. Сейчас она надевала очки, когда хотела что-нибудь увидеть.

— И кто такая Энни из «Первого техасского»? — спросила она. — Голос приятный.

— Никаких комментариев.

— Задница, — заявила Кэролайн и протянула мне трубку.

Энни из «Первого техасского» задала мне примерно такой же вопрос про Кэролайн, но в конце концов смилостивилась и согласилась сообщить информацию, касающуюся Джули Кирнс, о которой я попросил ее в прошедшую пятницу.

Кэролайн отправилась на кухню, из которой пахло так, будто там что-то сгорело. Я остановился

Вы читаете Тустеп вдовца
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

2

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату