мирно щипавшую чахлую зимнюю траву на огороженном клочке земли за домом старосты. Он крикнул вдогонку Ральфу голосом, который, наверное, можно было расслышать даже на торфяниках:

– А ну-ка, вернись, черт тебя подери!

Ральф, отдававший распоряжения двум крестьянам явиться к десятинному сараю для участия в составе присяжных, рысцой подбежал к коронеру и его офицеру.

Схватив старосту за рукав грубой туники, Джон бесцеремонно развернул того лицом к его собственному дому.

– Это твое жилье? – прогрохотал он, указывая свободной рукой.

На лице Ральфа появилось удивленное выражение:

– Конечно, мое – вы же там сами кушали и отдыхали на прошлой неделе.

– А за домом, надо понимать, твой участок земли, так? – Джон указал на поросший травой клок земли между тыльной стеной дома и обработанной полоской, тянущейся до самых деревенских полей.

– Т-т-т… так, это моя земля. – Деревенский староста пришел в полное замешательство, в его голосе отчетливо зазвучали нотки страха.

– И лошадь твоя там пасется?

Последовала едва заметная пауза, но староста вынужден был признать, что привязанная к колышку лошадь, пасущаяся за домом, принадлежит ему.

– Серая кобыла в яблоках с черным кольцом на правом глазу! – провозгласил Джон торжествующе- обвинительным тоном.

– Ну и что? Лошадь как лошадь, – ответил Ральф с испуганным упрямством.

– Ну и что? – прорычал коронер. – Лошадь как лошадь? Кобыла принадлежала убитому, о чем заявили свидетели, которые последними видели его в Хоунитоне.

Гервез и Болдуин, стараясь не упустить ни слова, прислушивались к перепалке, – как, впрочем, и Гвин, Томас и группа озадаченных присяжных. Деревенские старосты пользовались такой же дурной славой, как и шерифы с коронерами: являясь представителями поместных лордов, они только и занимались тем, что изводили крестьян от рассвета до заката.

Ральф юлил и вертелся, как загнанная в угол лисица, однако вырваться из рук коронера было не так- то просто.

– Да не знаю я, откуда прибрела эта скотина, – пробормотал он в отчаянии.

– Ну конечно, – усмехнулся Джон. – Она сама зашла на твой участок и привязала себя к колышку. Неужели у тебя хватит наглости заявить, что убийство близ деревни и то, что в деревне появилась принадлежавшая убитому лошадь, – это чистой воды совпадение?

Ральф потупился.

– Я ее нашел, – ничего другого он сказать не смог.

– Давай, выкладывай все начистоту! – заорал коронер. – Я хочу услышать все!

– Говорю вам, я ее нашел! Она бродила в лесу между нашей деревней и Данстоуном, паслась среди деревьев. Я посмотрел – хозяина нет – и подумал, что она, наверное, его сбросила, или он раненый, или погиб, может, в нескольких милях отсюда. Ну, я и решил привести кобылу к себе домой и подержать, пока хозяин не объявится.

– Ха! Очень правдоподобная история. Ты, конечно, и пальцем не пошевелил, чтобы разыскать хозяина. Того самого владельца, который, возможно, был сброшен с лошади, ранен или убит?

Староста хранил молчание.

– И когда же ты нашел ее?

– Э-э… примерно с неделю назад… ага, в прошлое воскресенье. Я решил отдохнуть и отправился в Данстоун, чтобы навестить своего приятеля – данстоунского старосту.

– Своего приятеля – данстоунского старосту, говоришь? В прошлый раз, когда я видел вас обоих, вы едва не подрались!

Ответа у поникшего головой Ральфа не нашлось.

– На ней были седло или уздечка?

– Нет, ничего на ней не было, она бродила по лесу, говорю вам, щипала траву между деревьями. Одному Богу известно, как далеко она забрела.

– И ты, конечно, не подумал, что появление одинокой, ничейной лошади необычной масти и обнаруженное в ручье тело убитого солдата могут быть связаны между собой? – с сарказмом спросил Джон.

– С чего вдруг? Кобылу я нашел за несколько дней до того, как появился труп. И с чего бы мне тут какую-то связь искать?

– Разумеется. Вайдкоум – такое оживленное место, что убитые знатные воины и дорогие боевые кони попадаются тут на каждом шагу.

И вновь деревенский староста не нашелся, что ответить.

– Ты врешь, Ральф, – прогремел голос коронера, – и я проверю твою версию. Но сначала я поговорю со вторым негодяем, с Саймоном, старостой из Данстоуна, и посмотрим, что он скажет по этому поводу.

Ральф сдался:

– Он ничего об этом не знает. И вообще, не я нашел кобылу, а Небба. Он-то и продал ее мне за шесть шиллингов. Ему, наверное, нужны были деньги, чтобы уйти из деревни.

– Ха, снова всплывает имя Неббы, так, что ли? – резко оборвал его коронер. – Где же он сейчас, интересно? Я думаю, он решил покинуть деревню внезапно?

– Ага, в тот же день, когда вы расследование проводили, коронер, – закивал староста. – Снялся с места и исчез, как и не бывало. Откуда он появился, мы так и не узнали, куда направился – тоже, да и знать не хотим. С тех пор, как он вышел из лесу, на деревню одно несчастье за другим валятся.

Джон повернулся к де Бонвиллю и его сквайру:

– Лошадь подлежит конфискации в пользу королевской казны как имущество, принадлежавшее убитому, – но я полагаю, вам следует забрать ее с собой в Питер-Тейви. Хотя она вряд ли сможет стать компенсацией за потерю брата, она сможет служить, во всяком случае, живым о нем напоминанием. – Он снова повернулся к Ральфу. – А что касается тебя, то мы к нашему разговору еще вернемся.

Староста вперил взгляд в землю под ногами.

– Меня подмывает забрать тебя с собой в Эксетер и швырнуть в тюрьму как подозреваемого в убийстве, но город не обрадуется необходимости кормить еще один рот за общественные деньги. Я знаю, где тебя искать в случае необходимости, и налагаю на деревню еще один штраф в десять марок, – для того, чтобы ты не скрылся в лесу, как только я отвернусь.

Гервез де Бонвилль и его сквайр негромко переговаривались, склонившись друг к другу, когда Джон прервал их снова:

– Мне очень жаль, однако закон есть закон, и его следует соблюдать. Я должен записать ваши показания. Убийство норманнского джентльмена– дело очень серьезное, и, конечно, весьма печальное для вашей семьи.

Лицо Гервеза по-прежнему оставалось вытянутым, однако он выглядел уже не таким бледным, как во время эксгумации. Джон понял, что молодому человеку ни разу не приходилось принимать участия ни в одной из многочисленных военных кампаний, ни в сражениях, отчего насильственная смерть стала для него неким новым и печальным опытом.

– Кто же мог совершить это ужасное преступление? – спросил он. – И как я смогу объяснить все отцу? И Мартину – он был так предан старшему брату…

Джон, выражая сочувствие, сжал его плечо:

– Что касается преступника, нам многое предстоит сделать, чтобы довести расследование до конца, – мы только в самом начале пути. В лесах полно беглых преступников, как вы знаете, и некоторые из них – очень опасные и отчаянные люди. Однако ваш брат, опытный воин, был полностью вооружен и мог позаботиться о собственной безопасности, разве что нападавших было несколько.

Вернулся Томас; тем временем угрюмый староста собрал чуть больше дюжины мужчин из крестьян, чтобы те выступили в качестве присяжных.

У двери амбара Джон снял показания с Гервеза и Болдуина о том, что убитый, несомненно,