положить. Как закрепить, и как пользоваться. И Истомин признал, что это действительно удобнее ремня. Все под рукой, плюс небольшая, но защита. Забрав жилетку, он спрятал ее в армейский сидор и ушел. А я опять остался наедине с мыслями. Как бы про РПГ сообщить, я же не знаю его устройства. Надо бы конкретно с каким-нибудь инженером говорить, может сами поймут. Понятно, что труба и реактивный заряд, но как объяснить то, да!

  Майор пришел застав меня в тяжелых раздумьях.

  - Ну, чего делать будем? Я связался с Москвой, требуют вылетать. Как нога-то?

  - Да нормально, костыль найдете какой-нибудь?

  - Найдем. - Истомин снова удалился, но вскоре вернулся, неся костыль. - Попробуй!

  Я встал с кровати, опираясь на костыль. Сунул его подмышку, и попробовал шагнуть, получилось легко.

  - Не больно ногу-то подгибать?

  - Нормально, бегать, конечно, не смогу, но ходить скоро и сам буду.

  Боль на самом деле отпускала.

  - Ладно, сегодня тренируйся, можешь по госпиталю ходить, старайся не болтать много!

  - Спасибо, товарищ майор! А то я тут со скуки одурею.

  - Не за что, - и вышел. Странно, смягчил режим, может и в Москве не посадят?

  Добирался до улицы я, наверное, минут 15, с частыми остановками. Тяжело привыкнуть не вставать на ногу. На улице у входа, сидели и курили бойцы.

  - Братва, дайте закурить, если не жалко!

  Один из сидевших, с забинтованной головой, и привязанной к телу рукой, придирчиво осмотрел меня.

  - Это ты что ли один в палате закрытой лежишь? Как генерал, какой, а курева нет!

  - Ага, я, только не генерал, всего лишь сержант, арестован я. Вон за мной смотрят, видишь?

  На входе стоял солдат с ППШ, и не скрываясь смотрел на меня.

  - А чего ж ты на улицу вышел, кто отпустил?

  - Да куда я побегу с ногой-то?

  - На, держи, - еще один боец сидящий рядом, протянул мне кисет. Я развязал вязку, достал клочок бумажки. Свернув самокрутку, закурил от зажженной спички любопытного солдата.

  - Спасибо огромное, два дня не курил, аж хреново стало, - я покашлял. Самосад был знатный. Горло пробрало до печенки. Докурив, собрался, было идти в палату, но тут увидел сидящих под деревьями солдат. Один из них взял в руки гармонь и растянул меха. Музыка полилась рекой! Сам не понял, как оказался рядом. Гармонист закончил песню, все похлопали.

  - Музыкант, подхватить смогешь? И я запел.

  - Спят курганы темные

  - Солнцем опаленные

  - И туманы белые, ходят чередой...

  - Через рощи шумные

  - И поля зеленые

  - Вышел в степь Донецкую

  - Парень молодой!

  Гармонист подхватил сразу, песня то была уже известна в это время. Закончив, меня спросили, почему я пел ее не так как все? А я ответил, что мне так больше нравится. Попросили спеть еще, дальше было так же, как в свое время в роте. Отпускать не хотели, табаком завалили. Взял немного, свернул ножку, задымил.

  - Ну, давай последнюю, и я похромал!

  - Снова замерло все до рассвета

  - Дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь

  - Только слышно на улице где-то

  - Одинокая бродит гармонь...

  Ребята были в шоке. Гармонист вообще молоток, подхватывал с первых слов. Ну а я поднял настроение. Когда припрыгал в палату, меня навестил врач.

  - Ну, вы молодой человек даете! Ни разу не слышал таких песен, что то похоже, но некоторые вообще незнакомы. Кто их написал?

  Ну, что говорить! Конечно, я все приписал себе! Помню, у героя книги Конюшевского, вышло еще, и заработать прилично, на авторстве. А вдруг у меня и в реале получится. Нет, ну а что такого. Зато люди этой эпохи, узнают хорошие песни. Они это заслужили. Я же не пою им Муси-пуси. Они достойны лучшего. С врачом у нас вышла продолжительная беседа. Говорили о музыке, о песнях. Я спросил у доктора, сколько уйдет времени на восстановление.

  - При таком ранении, обычно две недели. У вас было запущенно. Накиньте еще недельку, думаю, в начале октября, будете на ногах. Это притом, что рана не загноится. Почистили мы вроде хорошо, все нормально будет.

  Я вздохнул, не ужели я деда все-таки вытащил, ведь погибнуть дивизия была должна. Однозначно. Там такой охват такой должен был быть, просто жопа! Правда и дивизия то, одно название. Было почти пятнадцать тысяч бойцов, осталось не больше пяти сотен. По идее, ее теперь вывести должны, или с кем- то соединят. Но, дед то жив! Я сам его видел.

  Теперь с ногой непонятки. Блин, я и не думал, что все может быть так серьезно. Вроде и не болело с начала вообще. Так, ломило чуть, да подергивало, а потом...

  - Увидимся еще, молодой человек. - врач вышел. Я с минуту лежал неподвижно. Что же теперь, все по-другому пойдет? Кто теперь в арьергарде у отступающих будет. 177ая, ушла, ее и меняла 235ая. Вот кстати, от 24ой танковой, остались ножки, да рожки. А ведь должно было больше остаться.

  А потом я уснул.

  Проснулся от прикосновения к плечу. Дернулся, но меня прижали к койке.

  - Свои, успокойся, - проговорил майор.

  - Вас бы так разбудить, наверное пристрелили бы сразу!

  - Точно, лучше не пробовать! Ну что, певец, вставай, одевайся.

  - Чего, по этапу?

  - Можно и так сказать!

  Оделся, подпрыгал к раковине, умылся из умывальника. Да, побриться бы, точно на зека похож.

  - Там побреешься, - увидев, что я трогаю щетину, сказал Истомин.

  - Там, так, там! - скаламбурил я, а майор усмехнулся.

  У входа стояла та же эмка. Я уселся опять на заднее сидение, вытянув ногу. Майор прыгнул вперед. Краем глаза, я заметил, что за нами едет полуторка, с закрытым тентом кузовом.

  - Сопровождение? - показал я на грузовик.

  - Да, вдруг опять чего учудишь!

  - Хожу то с трудом, нога почти не гнется.

  - Ну и ладно.

   Ехали мы больше часа, даже дремать пробовал. Какое там! Трясет как в центрифуге. Самолеты увидел, и все понял. Решили не тянуть, ну и правильно. Боятся, что опять уйду. Хотя если бы хотел уйти, не лез бы на рожон.

   Аэродром был большой, в основном стояли истребители, но и пару бомбовозов видел. Меня погрузили в многострадальный ТБ-3. Накинул тулуп, Истомин тоже оделся.

  - Лететь долго? - спросил я.

  - Не очень,- уклончиво ответил он.

  Летели и вправду не долго. Приземлились мягко. Как ехали от аэродрома, не помню. Сморило, уснул. Проснулся только когда остановились. Увидев в окно очертания знакомого здания, я передернулся. Страшно блин. Когда заходили в дом, полковник даже не помог. Я морщился, но прыгал. На этот раз пошли куда-то вниз. Точно, вот решетка, а вон двери камер. Около одной остановили, конвойный открыл дверь, и отступил