количество танков, в непосредственной близости к Ленинграду. Какое то время, у фашистов уйдет на переброску войск в этот район, но за это время и наши подтянут свежие войска.

   Через неделю, три последних дня из которой ушли на отдых, появилось высокое начальство. Известный мне майор НКВД, нашел меня в санбате. Увидев его, я сразу понял, поеду с ним!

  - Здравствуй Сергей!

  - И вам того же! Как мои дела, совсем хреново?

  - Не знаю, как это правильно оценить. У меня приказ доставить тебя в Москву.

  - На Лубянку, или сразу в Бутырку, или куда там сажают?

  - К Лаврентию Павловичу! Хочет с тобой познакомиться.

  - Блин, может, я здесь останусь. Здесь хоть пользу какую-нибудь принесу, а там просто сгину!

  - Да не все так плохо, как ты себе рисуешь! Если бы хотели тебя просто вытрясти, на предмет знаний будущего, то для этого было бы достаточно обычного следователя. Поверь, все говорят, но тут дело другое. Товарищ Берия, просто так к себе не позовет. Да расслабься ты, сержант!

  - Вам легко говорить, а мне так тупо страшно. Такого про НКВД в наше время начитался и наслушался, так хоть живьем ложись!

  - Собирайся, скоро едем!

  - Нищему собраться, только подпоясаться!

  - И все потомки у нас такие остроумные?

  - Большая часть, там жизнь такая. Кто не шутит, тот быстро зачахнет.

  - Ну, готов?

  - Пойдемте, по дороге с мужиками попрощаюсь, и все.

  - Хорошо!

  Я быстро нашел Зимина, парни были недалеко, ждали. Я попросил Саню, приглядывать за дедом, сказал ему, что поймет потом. Вот так, догадайся! Меня дружно похлопали по спине, и мы с майорм уселись в машину. Ехать надо было километров тридцать, до ближайшего аэродрома. Без приключений не обошлось. Отъехав от расположения дивизии на пару километров, в небе вдруг появился самолет. Долбанный лаптежник, начал заходить нам в лоб, ревун у него, не дай бог услышать в мирное время, обделаешься! Водила дал по тормозам, а мы вылетели из машины как наскипидаренные. Бросились в разные стороны и залегли на землю. Короче, дальше шли пешком. Эти суки, так наловчились кидать свои бомбочки, что он первой же расхреначил Эмку под орех. Благо мы отбежали немного. Но взрывной волной откинуло далеко, еле встал. Сначала и рукой пошевелить не мог. Тело все ныло после падения. Майор поднял меня, и мы устремились к ближайшей рощице. Водитель и еще один боец, охранник, наверное, бежали вслед за нами. Оружие было только у пресловутого охранника, да у майора пистолет. Ну, у меня нож в сапоге, без него вообще никуда не хожу, да заныканая за пазухой фенька. Если бы майор знал, уже бы отобрал. А феньку мне незаметно положил в карман Мурат, вот чертила, как знал, что пригодится. Теперь вот топать неизвестно сколько, без оружия на войне нельзя.

   Шли по окраине леса, кругом было тихо. Вообще, опасаться стоило только самолетов, ибо здесь наш тыл, а сейчас не июнь. Тылы прочесывают постоянно. Когда уперлись в дорогу, майор несколько растерялся. Но, быстро сообразив, махнул рукой, указывая направление. Пройдя еще километра четыре, на дороге послышался шум мотора. Все залегли на обочине, а полкан послал охранника посмотреть, если наши, то остановить. Машиной оказалась полуторка с ранеными, но нас взяли. Водила полуторки, старый хохол, с огромными как у таракана усами, покочевряжился, но, увидев форму, а особенно удостоверение энкавэдэшника, сразу сник.

  - Да ты не боись, отец. Мы свои, на аэродром идем, - сказал ему майор. Машину у нас списали немцы, пришлось пешком!

  - А документы покажите!

  - Да, пожалуйста! Майор достал красную книжицу и раскрыл.

  - Водила присвистнул, и сказал, садитесь.

  Мы запрыгнули в кузов, аккуратно, чтобы никого не задеть, уселись. Водила тронул машину. Приехав в госпиталь, помогли разгрузить машину, меня удивил энкавэдэшник, который вместе со всеми носил раненых. И не меня одного, легко раненые даже отказывались от помощи, говоря, что могут сами, но тот их не слушал.

  От госпиталя до аэродрома было около двух верст, мы прошли их пешком. Прибыв, майор ушел к летчикам, а мы остались сидеть возле ближайшего бомбовоза. Что за штука я не знал, наверное, какой- нибудь ТБ-3, или еще чего.

   Майор появился через пять минут и объявил что вылет прямо сейчас. Пришли летчики, запустили двигатели, нам была отдана команда на погрузку. Усевшись вдоль бортов, мы стали ждать взлета. Самолет прогрев моторы взревел так, что уши заложило, и покатился на взлетку. Закончив разбег, при котором нас изрядно потрясло, самолет оторвался, наконец, от земли и стал набирать высоту.

  Полет прошел спокойно, только уши ничего не слышали! Приземлились мы довольно мягко.

  Нас встречал какой-то капитан.

  - Здравия желаю, товарищ майор, следуйте за мной.

  Когда въехали в Москву, я усиленно вращал головой, разглядывая город этого времени. Ничего того, что я видел в свое время, не замечал. Только когда приблизились к центру, стали попадаться дома, сохранившиеся в 21 веке. К Берии конечно сразу меня никто не провел. Завели в какой-то кабинет, дали бумагу и чернила. Перьевую ручку я даже взять побоялся.

  - Можно мне карандаш?

  - Не положено, но я спрошу, - сказал майор, - карандаш легко стереть. Что, вообще не умеешь писать?

  - Да писать то умею, но не этим. Долго же я буду тут кружева выводить!

  - Пиши, у тебя время до утра!

  - Ага, а поесть, ничего нет? - Я давно хотел есть.

  - Я скажу, принесут!

  - Ладно, будем писать! Забыл спросить, а что писать-то?

  - Все, что хотел бы сообщить, все, что вспомнишь, и даже то чего не вспомнишь!

  - Понятно, не вспомню, так помогут!

  - Так точно!

  - Утешили. Спасибо!

  - Пожалуйста!

  Я осмотрел кабинет, он был небольшой, одно окно, два стула, стол, еще один стул у стола. На столе настольная лампа, бумага и принадлежности для письма. С краю лежит папка со скромной надписью *ВНУК*. Это мне уже прозвище прилепили? Нормально. Майор, уходивший, пока я разглядывал кабинет, вернулся.

  - Сейчас принесут ужин. Если что понадобится, стучи в дверь, принесут.

  - А если в туалет захочу, тоже принесут?

  - Шутник тоже мне. Постучишь, проводят! Увидимся утром, не теряй времени.

  Я сел за стол, открыл папку, она была пуста, наверное, в нее надо будет сложить то, что напишу! Отодвинув папку, я взял лист бумаги, толстая какая! Взял перо и, обмакнув кончик пера, сделал огромную кляксу.

  - Блин, ну говорил же! - проговорил я сам себе и скомкал испорченный лист. Дверь открылась, вошел человек в военной форме, на петлицах два кубаря.

  - Лейтеха еду носит, нормально тут живут, - подумал я.

  Вошедший лейтенант молча поставил еду на край стола, на котором было свободное место, развернулся и хотел выйти.

  - Извините, не могли бы вы принести какую-нибудь корзину, для испорченной бумаги? Задал я вопрос.

  - Лейтеха обернулся, молча кивнул, и вышел. Через минуту вошел и поставил ведро возле стола, так же молча вышел. А я уже уплетал вкуснейшие котлеты, хоть и холодные, но офигенно вкусные. Запивая чаем, последнюю пятую котлету, я лениво потянулся. Поспать бы теперь, так нет, работать надо.