как вырвать перстень у гнома. Проклятым кладом некогда двум великанам я заплатил за труд; ныне, брата убив, сокровище Фафнер хранит. Могу ли отнять я перстень, ему в уплату мной данный? Заключив договор, я связан в деяньях, и пред врагом безвластен мой дух… Это мой рок, мои оковы: чрез договоры мощь, — договоров жалкий я раб/ — Один лишь мог бы вернуть кольцо… герой, не знавший немощи бога, свободный от нас и наших даров, — без сознанья, без понужденья, сам себе и своим мечом, — властен свершить, что страшит меня, о чем мечтаю я, втайне лелея мечтуі — Он, соперник богов, мой спаситель, враждебный мне друг, — найдется ли он? Где муж непокорный, герой бесстрашный, чья свобода воли мне так дорога? Создам ли Другого, кто вне меня творил бы то лишь, что надо мне? — О, горе богов I Страшный позор! Противно видеть только себя во всех своих начинаньях! Другого страстно желая, — Другого не вижу нигде! Свободный в свободе родится, — я же лишь рабство плодил И вот, первый акт «Валькирии» — самоутверждение героя. Рожденный Вотаном и оставленный им на свободе, Зигмунд вырос в лесу. Вот он, обессиленный преследованиями врагов, попадает в жилище Хундинга, насилием женившегося на сестре Зигмунда Зиглинде и с враждой относящегося ко всему роду Вельзунгов. Брат и сестра узнают друг друга, будучи объяты страстью любви. Зигмунд исторгает меч, который когда–то воткнул в ясень Вотан и который не мог исторгнуть никто из героев. А завтра бой — смертельный бой с Хундингом. Рождается в обоих героях экстаз воли и действия. Охваченные вихрем любви, могучие и всесильные в обладании отцовым мечом, — неужели они не всесильны, неужели они не спасут мира? Вот это самоутверждение свободных героев (в конце первого акта).
Зигмунд. Бури злые стихли в лучах весны, — сияньем кротким светится Май, на крыльях легких рея тихо, чудо он земле несет; его дыханье веет лаской, радость льют его глаза! В блаженном пенье птичек Май звучит. Маем дышит запах трав; от тепла его цветут волшебно растенья, жизнь дает он слабым росткам. Оружьем нежным Мая мир покорен; вьюги зимы в страхе умчались прочь; и властным ударом вот он открыл суровый затвор, что упрямо его к нам, — к нам не пускал! — К своей сестре влетел светлый Май, — манила брата Любовь: у нас в сердцах скрывалась она, — и рада свету теперь! Невеста–сестра спасена своим братом,
