умирает, а он бессилен помочь. Расстегивая рубашку Хуареса, чтобы осмотреть раны на шее и груди, он вспомнил, сколько раз за последние три года они сидели бок о бок на палубе «Дискавери», потягивали «Кускенью» и делились друг с другом своими мечтами.

Хуарес родился в глухой деревушке посреди джунглей, неподалеку от эквадорской границы, однако всегда мечтал поехать в Европу и Северную Америку. Хэкетт пообещал, что когда он, покрыв себя славой и сколотив состояние на Амазонке, вернется в Лондон, то возьмет Хуареса с собой. Покачиваясь ночью в гамаке, Хэкетт видел сон: вот он выступает с докладом перед Королевским географическим обществом, зал рукоплещет, а очаровательная Зеб Куинн — она больше не посмеивается над его странностями, а понимает его, восхищается и просто сгорает от страсти — стоит рядом.

Надеждам друга не суждено сбыться — он навсегда останется в джунглях. Хотя Хэкетт и нашел свой затерянный город с кучей золота, мечты о славе казались теперь какими-то пустыми.

Хуарес сжал его руку и попытался что-то сказать.

— Я не боюсь, — прохрипел он, — я не трус.

— Да, дружище. Я знаю.

— Ты не трус, — возразил Мендоза. — Ты храбрее всех, кого я встречал. Ты спас мне жизнь.

Хуарес еще крепче сжал руку Хэкетта, на его губах возникла улыбка. Затем лицо перуанца прояснилось.

— Он мертв.

— Мне жаль, — произнес Росс.

— И мне, — отозвался Хэкетт.

Зеб со слезами на глазах склонилась над сестрой Шанталь — видно было, как она зажала рот рукой.

— Что будем делать? — спросил Мендоза.

Хэкетт вздохнул:

— Не знаю.

Росс приобнял его за плечи.

— Найджел, Хуаресу уже ничем не помочь. Посмотри, что с сестрой Шанталь, а мы с Освальдо похороним нашего друга. Потом разведем костер.

Хэкетт вяло кивнул.

— Заройте поглубже. Зверье не должно до него добраться.

— Мы позаботимся об этом, сеньор, — сказал Мендоза. — Я прочту молитву, и мы поставим камень на его могиле.

Хэкетт промедлил еще мгновение, после чего оставил им тело друга и подошел к сестре Шанталь.

— Как она? — спросила Зеб.

Хэкетт осмотрел царапины монахини, ссадину на лбу и прислушался к дыханию.

— Легкое сотрясение. Раны неглубокие, а шишка на голове не так страшна, как кажется. — Он вытащил медицинскую сумку. — Проверю давление, потом устроим ее поудобнее, и пусть полежит.

— Скоро стемнеет, — заметил Росс. — Предлагаю переночевать на вершине пирамиды — она плоская. Разведем огонь прямо там — легче будет отгонять непрошеных гостей. Вы поднимайте наверх сестру Шанталь и багаж, а мы с Освальдо позаботимся о Хуаресе.

— Как рука? Может, дать тебе чего посильнее? — спросил Мендоза, отправляя в рот таблетку.

— Нет, спасибо, — ответил Росс.

Погибшего опустили в яму, которую вырыли в мягкой земле позади пирамиды; боль позволяла отвлечься от сгущавшихся сумерек и оттого, чем они с Мендозой занимались. Росс хоронил Хуареса, чувствуя, будто хоронит частичку себя самого. Он пришел сюда, чтобы спасти Лорен, но экспедиция унесла уже четыре жизни: троих бандитов, пытавшихся их ограбить, и вот теперь товарища. Засыпая могилу землей, Росс подумал о странных изображениях внизу зиккурата, и ему стало немного легче.

Все решится очень скоро. Либо исполнится его мечта, и Лорен будет спасена, либо в жизнь воплотится самый жуткий из его страхов: весь этот поход через джунгли окажется пустой тратой времени и чужих жизней. Сестра Шанталь утверждала, что отсюда можно добраться до сада и прийти обратно за неделю, причем она была уверена, что найдет дорогу и без проводника — без Хуареса. В зависимости оттого, как быстро им удастся вернуться к цивилизации, он будет в Штатах через две или три недели и привезет с собой то, что таит в себе сад. Тревожила лишь таинственная сестра Шанталь, без которой им не понять последние инструкции отца Орландо.

Мендоза кашлянул.

— Все еще не могу поверить, что Хуарес пошел на это ради меня.

— Он был бесстрашным и самоотверженным человеком.

— А я-то думал, он трус.

— За нас говорят поступки. — Росс сказал это тихо, словно беседовал сам с собой. — Последним поступком Хуарес всем все доказал.

Мендоза похлопал рукой по земле.

— Он отправится в рай.

— Не буду с тобой спорить.

Засыпав яму, они приволокли с площади каменную плиту и водрузили ее на могилу, а Мендоза сложил сверху небольшую горку из камней, чтобы отметить место погребения. Затем позвали остальных. Спустился Хэкетт, и они с Мендозой прочли нехитрые молитвы.

На плоской вершине зиккурата развели костер и приготовили еду. Голода никто не чувствовал, но, ковыряя консервированную фасоль и тушеное мясо, они словно исполняли некий ритуал.

— Как сестра Шанталь? — спросил Росс.

— Пару раз пошевелилась, хотя все еще без сознания, — ответил Хэкетт. — Давление в норме, думаю, ей просто нужен покой.

Зеб сидела там, где были сложены их вещи, и лихорадочно рылась в искромсанном рюкзаке монахини.

— Эй, Зеб, все в порядке? — позвал ее Росс.

Глаза Зеб сияли ярко, хоть и покраснели от слез.

— Нет, — спокойно ответила девушка, — не в порядке. — Она показала кипу разодранных и запятнанных кровью бумаг — все, что осталось от книги отца Орландо. — Рюкзак спас сестре Шанталь жизнь, но там была книга. Ягуар разорвал ее в клочья.

Тошнота подкатила к горлу Росса.

— Дай посмотреть.

Жестокая насмешка: начало еще можно было разобрать, а подшитые в конце листы вообще почти не пострадали. Полностью уничтожена была лишь середина книги: заключительные страницы первой части с последними, самыми важными подсказками о местонахождении сада. Росс взял у Зеб изорванные листы, заранее понимая, что восстановить их не удастся. Он снова подумал о странных растениях, высеченных у подножия зиккурата, и о фонтане. Во рту стоял металлический привкус обманутой надежды. Вселившие ее настенные рисунки теперь насмехались над ним. Он только-только начал верить в сад отца Орландо, подобрался к нему совсем близко… и вот все кончено.

— Самых важных записей больше нет.

— И что? — подал голос Хэкетт. — Они ведь больше не нужны.

— Нам — нужны, — сказала Зеб. — В них самое главное.

— Но мы уже тут. Вот затерянный город, который мы искали. — Он помолчал. — Разве нет?

— Нет, — ответил Росс. — Мы ищем не его.

— Как? Получается, мы шли куда-то еще? Что вообще происходит?