Слились печаль и боль сомненья.И от страниц, где думал он,Ищу спасенья.21 — IV — 1923
2. «С тёмной думой о Падшем Ангеле…»
С тёмной думой о Падшем Ангеле,Опуская в тоске ресницы,Раскрываю его Евангелие,Его шепчущие страницы.И у храма, где слёзы спрятаны,Встану, робкая, за оградой.Вознесу к нему мысли ладаном,Тихо в сердце зажгу лампадой.Всё, что жадной тоской разрушеноВсё, что было и отзвучало,Всей души моей стоны душныеПоложу к его пьедесталу.И его, красивого, падшего,Полюблю я ещё сильнее.Трону струны его звучащиеИ замолкну, благоговея.13 — III — 1924
Анне Ахматовой
Над горами — спокойные вспышки зарниц.На столе — карандаш и тетрадь.Ваши белые книги и шелест страниц.И над ними дрожание длинных ресниц —Разве всё это можно отдать?И пушистую прядь золотистых волос,И туманное утро в росе,И шуршанье колючих цветущих мимоз;И гортанные песни, что ветер разнёсПо безлюдным и гулким шоссе.Разве можно не помнить о юной тоскеВ истомлённый, полуденный зной;О шуршании шины на мокром песке,О беззвучности лунных ночей в гамакеПод широкой, узорной листвой;Это первое лето в мечтах и слезах,И зловещее солнце в крови;И какой-то наивный, ребяческий страх?Все лежит в Вашем имени, в тихих стихах,В непонятной тоске о любви.22- II- 1926
Цветаевой
Целый день по улицам слонялась.Падал дождь, закруживая пыль.Не пойму, как я жива осталась,Не попала под автомобиль.На безлюдных, тёмных перекресткахОзиралась, выбившись из сил.Бил в лицо мне дождь и ветер хлесткий,И ажан куда-то не пустил.Я не знаю — сердце ли боролось,Рифмами и ямбами звеня?Или тот вчерашний женский голосСлишком много отнял у меня?