Далёко от нашего края, Далёко от жизни людской Гора возвышается мрачно С вершиной своей снеговой. Живёт там огромное Горе, Живёт там большая Беда, Живут они дружно. О людях Не знали они никогда. В одежде из серых туманов, И в шапке из огненных туч Стояло огромное Горе, Чей голос был крепок, могуч. Беда — в одеянье из бури, С грозою на шапке своей, И с молнией жгучей на шее — Была самой смерти белей. Друзьями чудовища были. И жили так дружно всегда! Пойдёт куда Горе, — туда же Придёт непременно Беда. Однажды чудовища вместе На край той вершины пошли Искать себе третьего друга, Но там никого не нашли. Лишь только оставили гору, Где жили так мирно всегда — Свалилось огромное Горе, Спустилась большая Беда. 14 — III — 1917 Я лежу, но не сплю. На дворе уж темно, Только лужи большие мне видно в окно. За окном, на дворе буря грозно ревёт, Колыбельную песню мне ветер поёт: «Засыпай… Засыпай…» Где-то поезд идёт, по дороге шумит, И вдали очень грустно, протяжно гудит, И куда-то далёко, далёко зовёт. Колыбельную песню мне ветер поёт: «Засыпай… Засыпай…» Я лежу, чуть не сплю. На дворе уж темно, Только лужи блестят, мне их видно в окно. За окном, на дворе буря громче ревёт. Колыбельную песню мне ветер поёт: «Засыпай… Засыпай…» В эту тёмную ночь золотая луна Из-за сумрачных туч, ну, совсем не видна. Лишь горят фонари. Дождик в окна всё бьёт. Колыбельную песню мне ветер поёт: «Засыпай… Засылай…» Я лежу и не сплю. На дворе так темно! Только лужи блестят. Не гляжу я в окно. Хорошо мне… А буря свистит и ревёт. Колыбельную песню мне ветер поёт: «Засыпай… Засыпай…»» 5 — X — 1917 Запись от 13 / 26 июня 1919 г. Харьков
Сегодня я была на Соборной площади. Там у добровольцев был молебен и парад. Народу — полна площадь. Я там встретила Нину Ткачёву, одну нашу второклассницу. Мы с ней в дверях какого-то магазина стояли на стуле. Добровольцев было очень много, и пехоты, и артиллерии. В них бросали цветами. Оркестр
