— Ее зовут Жанна.

— И у нее до того разгорелись глаза на ваши деньги?

— Вот то-то и дело, что я этого не думаю. Или не в этом истинная причина. Но это никого не касается. Ни полиции, ни вас, ни Доменики.

Мики молчала до самого Бандоля. Они подъехали к казино, стоявшему в конце пляжа, но, хотя Мики и выключила мотор, не вышла из машины.

— А вы понимаете, как они собираются действовать? — повернувшись к парню, спросила Мики. На ней в этот вечер были брюки бирюзового цвета, босоножки и та же вязанная спортивная куртка, что и накануне. Вынув ключи из контакта, она несколько раз во время разговора прижимала их к разгоряченной щеке.

— Я пробыл десять минут в этой ванной, — сказал парень.«Кларисса» марка газовой колонки. Я отвинтил гайку на стыке труб над окном и увидел, что прокладка совершенно мокрая и вся прогнила. В коридоре есть другие стыки, но с них довольно и одного. А еще им нужна закрытая комната и фитилек колонки. Кто монтировал установку? Она совсем новая.

— Слесарь из Ля-Сьота.

— Но кто здесь был во время работ?

— Жанна должна была приехать сюда в феврале или марте. За работами наблюдала она.

— Тогда у нее может быть такая же гайка. Это специальная гайка. Даже если бы прокладка пошла к черту, гайка не позволяет вытекать газу настолько, чтобы это могло вызвать взрыв. Если бы она сломала гайку, это стало бы сразу заметно. У них, наверное, есть другая.

— Вы не откажите мне помочь?

— А сколько я за это получу?

— Столько, сколько вы запросили: в десять раз больше.

— Знать бы, что у вас на уме, — сказал он после минутного размышления. — Номер с подражанием — тогда, по телефону — такой, что закачаешься, но пронять можно. Никто лучше меня не изучил эту девушку. Я наблюдал ее часами. Она, конечно, доведет дело до конца.

— Не думаю, — сказала Мики.

— Что вы намерены делать?

— Я вам уже сказала: ничего. Вы мне нужны, чтобы вести наблюдение. Скоро приедет Жанна. Я хотела бы знать только одно: когда они собираются поджечь дом?

— Они, может, и сами еще не решили.

— Как только они это решат, я должна быть предупреждена. Если я буду знать, ничего не произойдет, обещаю!

— Ладно, попробую. Это все?

— По вечерам на вилле чаще всего никого подолгу не бывает. Можете вы в наше отсутствие проверять, в каком состоянии прокладка? В какой-то мере это послужит нам указанием. Помешать ей мне не удастся. Запрется, когда принимает ванну, и все.

— Почему бы вам не поговорить с ними начистоту? — спросил парень. Вам что, неясно, с чем вы играете?

— С огнем, — ответила Мики, и у нее вырвался горький смешок.

Она нажала на стартер. На обратном пути Мики говорила главным образом о нем, об изяществе его движений, которое ей так в нем понравилось. А он думал о том, что она хороша, гораздо привлекательнее всех известных ему девушек, но что ему приходилось держать себя в узде. Если бы даже она сию минуту согласилась поехать с ним куда-нибудь, он не променял бы на это свои десять сотен косых, которые сулят ему более длительное удовольствие, чем миг, проведенный с нею.

Как бы читая его мысли, Мики сняла руку с руля и протянула ему обещанные деньги.

Он сделал все, что просила Мики. В ту неделю Мики и До четыре раза выезжали на машине и проводили вечер бог весть где. Через гараж, всегда незапертый, он забирался на виллу и осматривал прокладку.

Юную миллионершу с длинными черными волосами он встречал еще дважды: один раз днем, когда она лежала на пляже у подножья скалы, а второй раз вечером в портовой пивной в Ля-Сьота. Мики, как видно, успокоилась, была уверена в себе и нашла выход из положения. К тому же, она утверждала, что ничего и не случится.

С приездом на мыс Кадэ золотоволосой великанши все резко изменилось.

Он наблюдал за всеми тремя еще целую неделю, пока Мики не дала ему знать, что хочет с ним поговорить. Чаще всего он стоял на обочине дороги за домом, но иногда подходил ближе, прислушивался к доносившимся из дома голосам. Однажды вечером Мики вернулась с пляжа одна, босиком, в купальном костюме и назначила ему свидание на тот же вечер.

Они встретились в порту в Ля-Сьота. Она не вышла из машины, дала ему пять кредиток по десять тысяч франков и заявила, что больше в его услугах не нуждается, к тому же великанша несколько раз замечала его, когда он бродил возле виллы. А в общем, затея ее подруг оказалась шуткой, Мики теперь знает это точно и дружески советует ему удовольствоваться полученной суммой, забыть эту историю. Если же он станет ей докучать, то она найдет способ отбить у него охоту к таким делам, она это твердо решила.

Отъезжая, Мики сперва вывела машину метров на десять вперед, остановилась, дала задний ход и, проехав обратно те же десять метров, поравнялась с парнем. Высунувшись в окошко, Мики сказала:

— А ведь я даже не знаю, как вас зовут.

Он ответил, что ей это незачем знать.

Он сказал, что его зовут Серж Реппо. Сначала, когда я пыталась звать на помощь, он зажал мне рот и втолкнул в гараж. Потом, поняв, что я его слушаю и кричать не буду, он закрутил мне правую руку за спину, втиснул между машиной и стенкой и крепко прижал к себе. Держа меня так и крепко прижимая к себе, едва лишь я пыталась высвободиться, он говорил не меньше получаса тихим, взволнованным голосом. Я откинулась на капот «Фиата», ноги мои онемели, я уже их не чувствовала.

— После этого я все бросил. Пятого июля я узнал, что при пожаре кто-то все-таки погиб. Это меняло все. Сначала я подумал, что Доменика вас перехитрила, потом стал себя спрашивать: а так ли? Я пересмотрел все газеты, выведывал, как было дело, у здешних людей, но толку не добился. История с потерей памяти меня и вовсе озадачила.

Я еле дышала. Если бы я даже хотела крикнуть, у меня не хватило бы сил это сделать

— Три месяца, — сказал он. — Клянусь, это немалый срок. И вот вы вернулись. Когда я увидел вас с этой высокой блондинкой, я понял: та, другая не выкрутилась, вы — Мики. Правда, у меня были кое-какие сомнения с июля вы порядком переменились. Попробуй вас узнать, когда у вас эти волосы, это лицо! Однако я последнее время наблюдал за вами обеими. Все эти занятия с репетитором: «ходи так-то», «застегивай жакет так-то…» сплошной блеф! По правде, я не собирался много с вас взять… Ну, а теперь-то угрызений совести у меня больше нет. Ведь в игру-то ввел вас я. Вот я и хочу свою долю. Ясно?

В отчаянии я замотала головой. Он неправильно истолковал этот жест.

— Не прикидывайтесь дурочкой! — сказал он, грубо притянув меня к себе, так что мне стало больно. — Допускаю, что вас стукнуло по башке. Будь это липа, люди бы узнали. Но вы-то прекрасно знаете, что убили ее.

На этот раз я утвердительно кивнула головой.

— Умоляю вас, отпустите меня.

Я сказала это шепотом, и он не столько услышал, сколько угадал.

— Но вы хотя бы поняли? Я снова кивнула, изнемогая от муки. Он поколебался, отпустил мою руку, отодвинулся, но, словно опасаясь, что я могу ускользнуть, продолжал держать одну руку на моем бедре. Рука эта поддержала меня, когда я повалилась на капот машины. Сквозь ночную рубашку я чувствовала эту потную руку.

— Когда возвращается ваша подруга?

— Не знаю. Через несколько дней. Прошу вас, оставьте меня. Кричать я не буду и не убегу.

Я оттолкнула его руку. Он прислонился к стене гаража: некоторое время мы молчали. Я оперлась о