– Не доверяешь своим гопникам? – хмыкнул Иван Иваныч.

– Они такие же мои, как ваши, – отрезал Барвин. – Не доверяю ни им, ни вам.

Бомжи, сгрудившиеся в дальнем конце салона, молча слушали, по-обезьяньи мигая глазами. Сейчас, когда они были напуганы и сбиты с толку, сходства с нормальными людьми у них осталось совсем чуть-чуть. В сером свете они казались Барвину стаей человекообразных существ, однако боялся он не их, а заказчика, с которым говорил по телефону.

– Вам в особенности, – брякнул он, злясь на себя за излишнюю прямолинейность.

Иван Иваныч не обиделся.

– Тут ты прав, прапорщик, – примирительно произнес он. – В наше время ни брату, ни свату доверять нельзя. Так что и ты меня пойми. Должен я убедиться, что заказ выполнен? Должен.

– Берите деньги и приходите, – предложил Барвин. – Я кручу ролик, вы смотрите.

– Нет, мы поступим немного иначе. Я подошлю своего человека, вот пусть он и смотрит. Камера пока что при тебе остается, а деньги при мне. Устраивает?

Иван Иваныч выжидательно умолк.

– Ладно, устраивает, – мрачно согласился Барвин.

Связь прервалась. Из джипа вышел молодой человек в мятом костюме с галстуком, забрался на переднее сиденье, вопросительно приподнял брови, тонкие и изящные, как у девушки.

– На, любуйся, – сказал Барвин, включая просмотр на дисплее. Камеру, висящую на ремешке поверх куртки, он не выпускал из рук. Его глаза то бегали по сторонам, то изучали лицо визави, ища признаки, говорившие о подвохе.

Опасения оказались напрасны.

Все шесть минут, пока длился ролик, молодой человек сохранял полную неподвижность и воздерживался от комментариев, а досмотрев, молча отправился восвояси. Провожая его взглядом, Барвин вытер взмокшие ладони о штанины.

– Проблемы, командир? – опасливо спросили за его спиной.

– Еще раз возникнете, – предупредил Барвин, – будут проблемы. У вас.

Зазвонил мобильник.

– Ну что же, – произнес невидимый Иван Иваныч, – похоже, фильм удался.

– Сам знаю, что удался. Но камеру получите только в обмен на деньги.

– Да кто ж с тобой спорит, прапорщик? Пусть твои орлы переодеваются. Потом выходите по одному и забирайтесь в мебельный фургон. Дверь открыта.

– «Мир диванов и кресел»?

– Он самый.

– А расчет? – уперся Барвин.

Иван Иваныч вздохнул:

– Вас отвезут в Москву, там получите обещанное.

– Почему не своим ходом? – насторожился Барвин.

– Посты ДПС на каждом повороте, – пояснил Иван Иваныч. – Да и что значит: своим ходом? Автобус возвращать пора. Отсюда он поедет в другую сторону.

Это звучало убедительно. Настолько убедительно, что внутренний голос Барвина не нашел что возразить Иван Иванычу, тот не торопился завладеть драгоценной видеокамерой, не хитрил, не стращал, не науськивал на Барвина своих людей. И все же вероятность ловушки исключать было нельзя. Кому охота добровольно расставаться с пятьюдесятью тысячами долларов?

– Пушку не сдам, пока не получу бабки, – твердо произнес Барвин. – Камеру тоже.

Расстаться с пистолетом в этой глуши означало поставить на кон собственную жизнь. Слишком высокая ставка. Слишком неравные шансы.

– Никто тебя не торопит, прапорщик, – сказал Иван Иваныч. – Пушку и камеру оставь при себе, народу скажи, что деньги будут розданы по прибытии на место. Ты где команду набирал? Возле Павелецкого вокзала, если не ошибаюсь? Вот там и поговорим. Конец связи.

Барвин нахмурился и отнял от уха умолкший телефон.

– Всем переодеваться, – велел он. – Нас отвезут в Москву, там получите бабки. Шевелитесь, тля, шевелитесь!

Пока бомжи, галдя, переодевались в свои потрепанные одежки, Барвин сидел неподвижно, обдумывая ситуацию. Подозрения оставались, но, когда занимаешься темными делами, без риска не обойтись. Что касается Барвина, то он рисковать привык, хотя не сильно любил это дело. Многолетний боевой опыт научил его не только смотреть опасности в лицо, но и выживать всем смертям назло. Он был уверен в себе. У него имелся пистолет, заряженный боевыми патронами, и драгоценный видеоролик. Отобрать то и другое будет непросто. Если кто-то думает иначе, то его ждет большое разочарование.

– За мной, – скомандовал Барвин, спрыгнул на землю и зашагал к мебельному фургону той бесшумной, пружинистой поступью, которой ходил когда-то в разведку.

В джип заглядывать он не стал, понимая, что это будет нарушением правил предложенной ему игры. Потянул на себя створки фургона и на всякий случай присел, готовый к любым неожиданностям. Их не последовало. Внутри мебельного фургона было пусто, если не считать шести литровых бутылок водки и пары палок копченой колбасы для закуски.

Набрав номер Ивана Иваныча, Барвин предупредил:

– В темноте не поеду. И если почую неладное, если вздумаете завезти нас в ближайшую рощу…

– Насчет освещения можешь не беспокоиться, прапорщик, – послышалось в ответ. – А повезут вас по шоссе, не сомневайся. И вообще, я со своими людьми отчаливаю. До встречи в Москве.

В подтверждение слов Ивана Иваныча джип фыркнул, сорвался с места и помчался прочь.

– У меня с собой граната, – соврал Барвин, провожая удаляющийся автомобиль взглядом. – Вы ведь не хотите, чтобы отснятый материал разлетелся на мелкие пикселы?

– Еще одна угроза, прапорщик, и я отменю нашу сделку. Ты не в горах с бандитами общаешься. За кого ты меня принимаешь? И кем возомнил себя? Рэмбо какой выискался! Граната у него, как же! Думаешь, я не знаю, что у тебя есть, а чего нету? – Посопев, Иван Иваныч завершил тираду слегка смягчившимся тоном: – Ладно, Рэмбо, хватит переливать из пустого в порожнее. Полезай в фургон и потерпи пару часиков. Не один ты здесь нервный. Я, знаешь ли, тоже денег за свою работу хочу, но гранатами никому не угрожаю и ультиматумов не выдвигаю.

Тут Иван Иваныч отключил связь, и успокоившийся Барвин полез в фургон. За ним последовали остальные, окончательно перевоплотившиеся в тех, кем являлись изначально, – бездомных бродяг и пропойц, неряшливых, оборванных и вонючих. При виде дармового угощения все они необычайно оживились и принялись откупоривать бутылки еще до того, как фургон завелся. Пили из горлышка, колбасу рвали прямо зубами.

Барвин к водке не прикоснулся, а к закуске тем более. Он решил быть трезвым, чтобы не утратить бдительности. Короче говоря, пытался контролировать обстановку, насколько это было возможно в его положении.

Когда Стократ захлопнул за собой створки двери, снаружи их закрыли на засов, так что Барвин невольно почувствовал себя загнанным в ловушку. Лампочка внутри имелась, но свет от нее лился тусклый, мертвенный, навевающий тоску. Стены и пол фургона были обшиты оцинкованным железом, гладкий пол тоже блестел и лоснился, но в центре была приварена решетка размером метр на полтора, и, как догадался Барвин, предназначалась она для вентиляции, поскольку окон в металлическом коробе не было, а между дверными створками невозможно было просунуть даже ноготь.

– Курить вредно для здоровья, – угрожающе процедил Барвин, заметив, что приложившиеся к бутылкам бомжи потянулись за сигаретами и зажигалками.

Побурчав, они отказались от затеи. Усевшись в дальнем углу, Барвин уставился в пол между согнутых в коленях ног.

Никакой гранаты у него не было – он блефовал. Зато заряженный пистолет остался при нем, и это внушало уверенность. Кроме того, плохо верилось в то, что заказчики окажутся настолько прижимистыми, что предпочтут расстрелять исполнителей, лишь бы не расставаться с деньгами. Слишком много шума и крови, да и сумма, по столичным меркам, не так уж велика.

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату