Умрет, нет ли? Хагу было все равно. Люди Холмов не искали пропажу; охотники, посланные к полуденной границе, не нашли чужих следов.
В один из прохладных ветреных дней, какие выпадают часто, пока лето не вошло в полную силу, с заката вернулся Гнук, приведя с собой посланца са-амов. Посланец принес вождю подарки: хороший нож резной кости, малую охапку куньих шкурок для отделки праздничных одежд, горсточку речного бисера для того же и оленью мошну, туго набитую серой солью. Соль, настоящую, а не горькую морскую, са-амы выменивают у племени Холмов, с которым они в дружбе, и втридорога перепродают людям Болота. Щедрый подарок.
Щедрый, да с умыслом: видимо, людям с заката не по нраву цена за прочную кость и огненные камни, вот и прислали своего – торговаться. Хочет задобрить вождя…
Низкорослый, как все са-амы, коренастый и смуглый, посланец щурил глаза-щелки, внимательно вглядываясь в лицо Хага. Только в лицо. Он еще не проронил ни звука. Безбровый Гнук, забавно щурясь, сказал, что посланец плохо знает язык людей Болота, поэтому он, Гнук, будет переводить. Ну пусть… Все- таки Гнук не слишком умен. На его месте Хаг предпочел бы держаться как можно незаметнее.
– Аи-и…и-и-и…
Вздрогнув, как все, Хаг уловил носом тяжелый запах и понял, почему расступились люди. Ну конечно, чужинка! Тоже, нашла дура время верещать! Пора совсем выгнать из племени никчемную бабу.
Слова приказа не успели слететь с губ – торопясь, пленница заговорила на своем языке. И Хаг увидел, что посланец, явно понявший ее слова, вдруг боязливо попятился, замахал рукой, и в его глазах-щелках появился ужас.
Все было ясно Хагу: са-ам не хочет, чтобы женщина подошла ближе. Тем лучше сразу решить этот вопрос. По законам предков, никакой чужак, даже дружественный, не может обладать женщиной племени Болота. Даже пленницей. Тем паче са-ам, странными обычаями его племени обреченный жить лишь с одной, в лучшем случае с двумя женщинами. Оттого и живут они не все вместе, как люди Болота, а отдельными стойбищами, передвигая их следом за кочующими стадами оленей. Странные люди. Этот опытен и тверд: знает, что искушение может победить даже самого сильного мужчину, вот и пятится от женщины, словно боится ее… Хаг небрежно шевельнул рукой, и понятливый Лям придержал женщину за волосы. А еще Хаг заметил: посланец са-амов отступил в самый дым костра, будто спасаясь от укусов гнуса. Но гнуса сегодня было немного.
А женщина, спеша выговориться перед тем, кто понимал ее язык, все тараторила, захлебываясь словами. Са-ам слушал из дыма, не сводя взгляда с ее лба. Непонятная речь ее звучала сбивчиво и жалобно. Когда женщина вдруг ни с того ни с сего разразилась рыданиями, потерявший терпение Хаг приказал отогнать ее подальше.
– Спроси о ее словах, – велел он Гнуку.
Спрашивать не пришлось: са-ам заговорил первым, смешно растягивая звуки, как все са-амы. Кашляя и временами останавливая речь, он и теперь не вышел из дыма.
– Женщина говорит, что ее племя жило по ту сторону холмов, – перевел Гнук. – В лесах хватало дичи, и племя было сильным. Так он понял есть, так понял я. Каждый год рождалось много детей. Но однажды, столько зим назад, сколько пальцев на одной руке, выпал плохой год. Оленьи стада ушли далеко, и начался голод. Он говорит: такие годы знаем и мы, народ са-ам, знаете их и вы, болотные люди. В тот год, пока у людей Холмов еще были силы сниматься с места, племя несколько раз переносило становище, однако новые места были не лучше старых. Самые сильные охотники уходили на много дней пути, но добыча, приносимая ими, была ничтожна. Умирали старики, угасали дети. Рискуя попасть под копья соседей, охотники искали пищу за границами земель племени, но чаще всего не находили ее и там. Слабые стали трусливыми и жестокими, сильные пали духом.
И вот однажды у южных границ, где начинаются и тянутся до конца света непроходимые леса, охотничий отряд людей Холмов встретил человека неизвестного племени. Он был едва жив и полз с громкими стонами, потому что его ноги отказались ходить. И лицо, и руки неизвестного человека были покрыты багровыми пятнами.
Са-ам откашлялся, прежде чем продолжить.
Вы, люди Болота, знаете, что ждет чужака, явившегося без приглашения. Охотники убили его и не смогли устоять перед муками голода. Они подумали: он не соплеменник, и душа его не станет мстить. Они разрубили его мясо и, кое-как обжарив, съели его, а те, кто был более других голоден и нетерпелив, набросившись, как волки, съели и сырые куски мяса.
Словно лисий хвост, дым костра вильнул в сторону Гнука, и тот, нечаянно вдохнув полной грудью, закашлялся, совсем как са-ам.
– Он есть говорит… кх… он говорит: какая глупость! Кха!.. Но он их понимает.
– Что он еще говорит? – властно рыкнул Хаг, втайне наслаждаясь. Надо сделать так, чтобы и другие охотники научились понимать язык са-амов, подумал он. Вот хотя бы Лям. Как только начнется мена, взять его с собой, пусть прислушивается. А с Гнуком пора кончать, пока он не вошел в полную силу воина. Вон как смотрит…
– Он говорит… кх… женщина сказала, что голодное время удалось пережить. Дичь вернулась, и слабые стали сильными. Однако у двух молодых охотников на лице выступили красные пятна. А после нескольких праздников полнолуния, когда добрые духи позволяют людям есть горькие пьянящие грибы и любиться с кем угодно, у многих мужчин и женщин племени появились красные пятна, а у тех двух охотников они стали багровыми. Потом люди стали жаловаться на мучительные боли во всем теле. Первыми умерли те два охотника. Они сгнили заживо, так говорит эта женщина. Это случилось четыре зимы тому назад…
Глаза са-ама слезились от дыма.
– Он говорит, что са-амы давно уже не встречали людей Холмов, – переводил Гнук. – Он есть удивлен, что эта женщина еще жива. Он говорит, сначала они думали, что люди Холмов ушли со своих мест. Тогда охотники са-амов пошли посмотреть на эту землю, потому что знали: она хороша. Это было осенью, перед тем как ложится первый снег. Они нашли становище. И они не нашли там живых людей Холмов, только мертвых. Некоторые умерли совсем недавно, и у всех на лицах были черные язвы. Он говорит, что люди Холмов гнили, но даже голодные звери не трогали их. С тех пор никто из са-амов не ходил за Холмы. Он говорит, охотники очень боялись, но никто из них не заболел. Все са-амы очень боялись.
Резко повернувшись, выкрикнув напоследок через плечо длинногласную фразу, чужак пошел прочь. Хаг даже не сразу понял, что са-ам уходит. Совсем. Не приняв угощения. Не договорившись о мене.
– Он говорит, они правильно сделали, что ушли оттуда и больше не возвращались, – запоздало перевел Гнук.
Са-ам уходил.
Молчали люди, обступив вождя.
Лишь один охотник поперхнулся, вдохнув дыма, да где-то в задних рядах, где место никак не охотникам, толкались и визгливо хихикали две женщины. Что им за дело? Вождь силен и мудр, как он скажет, так и будет. Пока ловится зверь, пока рождаются дети, пока лежит болото.
А значит – всегда.
Хаг смотрел вверх, на бегущие облака – дыхание небесных духов. Растерявшийся вождь – не вождь, он это знал твердо, но сейчас он не знал, что сказать им, ждущим слова. А они ждали терпеливо, уверенные, что вождь беседует с духами, прося у них совета.
В сущности, так оно и было.
А еще – прежде чем поднять глаза к небу, не в силах больше смотреть на людей, Хаг мазнул по ним беглым, но цепким, примечающим каждую мелочь взглядом вождя.
Он увидел Моллу и красное пятно на ее лбу, полускрытое прядью волос. Он увидел то, чего не замечал раньше: пятна, кое у кого уже ржаво-красные, но чаще еще розовые, как лепестки ранних цветов, в последние дни как-то незаметно проявились у многих мужчин и женщин не только на лицах, но и на руках. Он вспомнил, как вчера пришлось побить Ляма, не желавшего идти на охоту из-за непонятной боли в суставах. А тот младенец, что похож на маленького Хага – нет ли у него пятнышка на крошечном лице, как и у его матери? Ведь есть!..
Пятна, пятна, пятна…
Розовые, красные, багровые…
