подлаживался к Сильвии, но ушел в тень, едва у меня наметился успех. Бернар был долгое время близок с Татьяной, а потом их связь кончилась безобразной ссорой, продолжавшейся час с минутами. И уже на следующий день оба они из любовников превратились в добрых товарищей. Нормально? Вполне. А как иначе? Малгожата, наш второй бортинженер, переспала, кажется, со всеми мужиками, когда-либо попавшими в ее поле зрения, и не потеряла уважения в нашем кругу. Не в том ведь дело. Вживись в нечто большее, чем собственный организм, делай работу раньше, чем ее сделают другие, думай о другом человеке из своей группы не меньше, чем о себе самом, – вот и весь рецепт прекрасного климата в коллективе. А если в данный момент ты на это не способен – уйди с глаз на какое-то время, запрись и не маячь. Попинай стены – иногда помогает. Или хоть молчи, если обстоятельства не благоприятствуют уединению.

Кроме того, наш экипаж был единственным в своем роде, разве я не говорил?

Итак. Посадка на антиграве прошла удачно, хотя в атмосфере нас и поболтало. Двигатели ориентации выжгли в саванне черную пустошь радиусом в сотню шагов, стерилизатор убил вокруг корабля всю живность на десять метров вглубь почвы, автоматически включился защитный купол… готово! Выходи и приступай.

Не столько, впрочем, исследуй, сколько осматривайся. Пробуй осторожненько, выискивай направления поисков для тех, кто придет за нами. Еще на орбите нам стало ясно, что после нас на Близнец потянутся экспедиции, оснащенные не в пример лучше нас. Мы лишь разведчики, мы торим пути. Хотя, разумеется, не упустим того, что само плывет в руки.

Кое-что уже приплыло. Найти планету со столь развитой биотой – редчайшая удача!

– Может, здесь мы наконец найдем разумную жизнь? – помечтал Бернар.

– Ага. Хорошо бы женщину, – ухмыльнулся Фриц.

Сильвия замахнулась на него салфеткой.

– А я тебе не женщина? – с веселым изумлением осведомилась Малгожата.

– Ты одна из нас. Деталь экипажа.

– Вот гляди, найдем цивилизацию разумных скунсов. Валяй, знакомься с местными барышнями… только не забывай подходить к ним с наветренной стороны.

И начался обыкновенный треп с подначками, отшучиваниями и контрподначками – словом, все шло путем. Как раз нужное настроение перед началом серьезной работы.

Конец ему положил Бернар, добродушно посоветовав – именно посоветовав – нам приступить к исполнению наших прямых обязанностей.

Татьяна и Скотт выразили намерение разведать объект в джунглях. Я сделал вид, что собирался сам туда же, и сымитировал легкое сожаление. Ну что ж, слетаю на нагорье, займусь чистой геологией…

– Сильвия, ты не составишь мне компанию?

Она согласилась, и я возликовал.

Проверка разведкостюмов – рутинная, но необходимая процедура. Создаваемый ими защитный барьер вокруг человека не пропускает внутрь все известные человеку микроорганизмы, не говоря уже о крупной живности. Кроме того, дышать полагается через маску с мембранным фильтром, а ткань костюма вряд ли порвут клыки самого крупного хищника. Это, так сказать, вторая линия обороны – на случай спонтанного отключения барьера. Само собой, написаны фолианты инструкций о поведении людей на чужих планетах, и раз в год всех нас, разведчиков, подвергают весьма дотошному экзамену. Но только какому-нибудь бумажному червю, никогда не летавшему даже на Луну, может быть неясно: наилучшая защита от опасностей – обыкновенный здравый смысл. Не теряй его – и скорее всего даже нагишом и без оружия останешься жив там, где паникер либо шапкозакидатель погибнет в танке высшей защиты. Потерять жизнь ничего не стоит. Но хотите верьте, хотите нет – как правило, в ее сохранении также нет ничего особенно сложного.

– Поосторожнее там, – на всякий случай пробурчал Бернар обычное свое напутствие. Как всегда, мы согласно покивали из чистой вежливости. Уж как-нибудь. Не новички. Разберемся. Своя шкура на кону.

Полет над саванной в малой шлюпке на антиграве – удовольствие, а не работа. Опасность есть, но это опасность Неведомого. Любопытство с одновременным выбросом адреналина. За это иные бездельники платят немалые деньги. А для нас разведка на местности – хорошая отдушина. Тем более на такой планете, где есть жизнь! И разнообразие, и шанс показать все, на что способен. Неживое – осмотреть, живое – поймать и подвергнуть. Пир души. Не то что в глубоком космосе, когда то спишь, то не знаешь, чем занять себя. Профилактика бортовых систем. Расчет перехода до входа в очередной нуль-канал. Спячка во время субпространственного перехода. Спячка во время полета от устья одного нуль-канала до входа в другой. Снова профилактика… Подозреваю, что нам платили бы больше, не попадайся нам изредка такие вот отдушины, как Близнец. Доплачивали бы просто за скуку.

Сильвия вела шлюпку, а я присматривал одним глазом за аппаратурой, фиксирующей местность под нами и вокруг нас, в то время как другой мой глаз выискивал все интересное, что можно разглядеть с высоты птичьего полета. Стайки каких-то некрупных животных паслись на бледно-зеленой траве и при нашем приближении стремглав бросались врассыпную, стремясь уйти под защиту деревьев. Я сделал отметку в памяти: это неспроста, по-видимому, здесь могут водиться крупные летающие хищники. Одна древесная порода особенно нас позабавила: эти деревья изгибались дугой и врастали макушкой в почву, где, надо думать, образовывали вторую корневую систему. На кой черт деревьям уподобляться аркам, я не понял и записал это в загадки для биологов. То и дело попадались конические отвалы красноватой земли – не то местные термитники, не то терриконы возле нор роющих животных. Прокатились какие-то шары вроде перекати-поля, и я не понял, растения это или животные. Каждый шар был метра полтора диаметром. Дважды встречались по-настоящему крупные звери, похожие на бронированные, ощетиненные шипами танки, – явные фитофаги. А шипы и броня у травоядных тварей, между прочим, почти наверняка означают, что здесь водятся серьезные хищники!

Человеку свойственны аналогии. Естественно, я был в плену привычных, земных представлений. Саванна? Муссонный климат? Незнакомые звери? Готово дело: мне мерещились мастодонты и саблезубые тигры. Помню, я был занят мыслью: что, если мы найдем на Близнеце не разумную, а полуразумную жизнь – какую-нибудь местную разновидность австралопитека или в лучшем случае питекантропа? Поймут ли они, кто мы и зачем явились? Удастся ли установить контакт? А если удастся, то много ли нам с него проку?

Потом саванна взбугрилась холмами, и Сильвия подняла шлюпку повыше. Начиналось нагорье. Речки, прорезав глубокие ущелья, вырывались из теснин на свободу – кажется, только для того, чтобы изнемочь в саванне и большую часть года течь грязными ручейками на дне обширных русел среди растрескавшейся глины. Чуть позже из мутного воздуха вылепились настоящие горы – иные вершины белели снежными шапками. С непривычки резанули глаз солнечные блики в синеве горных озер.

Сначала мы опустились на поляне возле горного леса, и я взял несколько образцов породы с торчащих повсюду скал. Ничего сенсационного я не нашел – довольно обыкновенные диориты и андезито-базальты. Сильвия прикрывала меня с бластером наперевес от несуществующей опасности и молчаливо выражала нетерпение. Ах, как я ее понимал! Мне и самому не терпелось, между нами говоря.

Следующую посадку мы сделали на берегу горного озера в поистине божественной красоты месте. Сразу девять водопадов срывались в озерную чашу. Кто сказал, что человеку нужна только Земля? Знал бы он, что во Вселенной изредка встречаются такие уголки, что куда там всем земным красотам! Любой земной ландшафт показался бы здесь замухрышкой рядом с принцессой.

На сей раз мы не стали терять времени – и так, по нашему обоюдному мнению, ждали слишком долго. У нас едва хватило терпения развернуть защитный силовой купол, чтобы какая-нибудь зубастая местная дрянь не вздумала нами пообедать.

Мы исступленно рвали друг с друга одежду – рвали, хотя разведкостюм не разорвешь, его надо снимать по инструкции, за семнадцать операций. Но нижнему белью досталось по полной программе. Мы слишком долго не были вместе, то есть были просто товарищами, а это хоть и много, да не то. И как раз шестилетняя дружба без намека на интимную близость придавала нашему слиянию особую пикантность. Боже, как нам было восхитительно любить друг друга на нагретой солнцем каменной плите под глубоким небом рядом с чистейшей озерной синевой! Никогда не испытывал ничего подобного. Не высшее счастье, нет. Но высшее наслаждение.

Потом это пройдет, тут для нас не было секрета. Наш роман протащится через все стадии зрелости и