всем побольше работы, интересной, творческой, свободной, вдохновенной — именно она, Работа, и есть высшее счастье человека, его Судьба и Предназначение, даже если на пути встанут самые непреодолимые трудности. Насчёт следующей своей книги: я ещё не знаю, вернусь ли в ней к своему «доброму старому» гребенниковскому языку, или же буду изъясняться вот на таком, под маньеристскую старину, трудноватом для чтения, может быть почти графоманском наречии — но дающем полную свободу изложения, как при обычном устном разговоре, и, что очень существенно, такой способ не требует никаких поправок черновика, подчисток, выглаживания написанного лощилом, дабы угодить не в меру взыскательным или придирчивым редакторишкам, что затягивает работы над книгами невероятно; а время для меня — крайне важная стихия из-за моего пресквернейшего здоровья и более чем пожилого возраста; эх, успеть бы и её написать!
VII. Так что ещё раз желаю читающим эти строки счастья, мира, изобильнейшего множества всяческих услад и приятностей при высоком духовном и телесном благородстве. Я заканчиваю черновик сих писаний на постели, глубокой ночью первого октября тысяча девятьсот девяносто третьего года, при ясном небе, в полнолуние, когда, говоря запомнившимися мне со школы словами великого Державина, «На тёмно-голубом эфире златая плавала Луна, в серебряной своей порфире, блистаючи с высот, она мой дом и окна освещала, и палевым своим лучом златые стёкла рисовала на лаковом полу моём», с тою лишь разницей, что наш дом — стоквартирный, в коем полы не лаковые; но за окном — все та же, державинская Луна всю ночь озаряла, сначала поднимаясь, а затем опускаясь, жёлтые кроны берёз, красные рябины и клёны, объединив всю эту замечательную осеннюю красоту своим сказанным волшебным палевым сиянием, божественность каковой картины сейчас кроме меня никто не видит, ибо все в эти предутренние часы крепко спят. Но вот в ближней пятиэтажке, напротив нашего дома, начинает загораться свет в редких окнах; к одному из них подошёл, зевая, некий толстый в майке, взглянул на эту неописуемую красотищу своим этаким свиным глазом, и полез в холодильник, откуда достал бутылку — наверное опохмелиться. Ну а мне тоже нужно пить, но не водку, а лекарство; на чём я, наконец, и заканчиваю этот свой второй том, на писание коего, таким образом, ушла у меня преизрядная пачка бумаги (притом старой, исписанной с одной стороны, из-за бумажной и иной нынешней бедности), и более чем три месяца времени, а если точнее, то ровно сто и одна ночь.
Конец второй книги.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Для тех, кто вознамерится глубже заинтересоваться моими скромными трудами, либо пожелает пронаблюдать сам кое-что из упомянутого, либо захочет подтвердить собственноручно что-либо из моих придумок и открытий, либо удосужится пережить чувства, подобные моим, — для таких я составил списочек, далеко не полный, ибо за публикациями своими я не очень-то раньше и следил, так как список таковых надобился у нас лишь в едином случае — если потребовалось защищать научную диссертацию. Без вузовского же диплома, как известно, к защите не допускают, даже если ты семи пядей во лбу и четырежды гений; у меня же вместо диплома была только лишь справка об освобождении из лагерей, и ничего более. Правда, в семидесятые годы группа воронежских профессоров, уважаемых и досточтимейших, усиленно хлопотала перед ВАКом — Высшей Аттестационной Комиссией — чтобы меня, в виде величайшего и единственного в стране исключения, всё же допустили б к защите диссертации на соискание степени хотя бы кандидатишки сельхознаук, в коих науках я имел к тому времени наработки много большие докторских; однако сказанные Высшие Судии эту челобитную их просьбу отвергли с высокомернейшим пренебрежением; я лично по этому поводу не очень-то и переживал. В нижеследующий, далеко не полный реестр я, конечно же, не включил газетные свои публикации, коих было превеличайшее множество (а также телепередачи, выставки и прочее), но оставил журнальные, даже напечатанные в популярных журнальчиках материалы, ибо считаю, что ценность публикации определяется не названием журнала, но описанием того или иного природного Чуда или собственного изобретеньица, о коем истинный естествоиспытатель должен поведать не только высокоучёным коллегам, но и простолюдинам, включая даже малых детей — быть может будущих превеликих гениев. Щадя читателя, я помещу при этом томе своих «Писем» лишь одну, меньшую (и по объему, и по значению) часть своих публикаций, надеясь завершить этот перечень в следующем томе. Сокращения же делаю как это принято в научных списках, а вот в скобках — кратко о содержании.
I. МОИ КНИГИ О ЖИВОЙ И НЕЖИВОЙ ПРИРОДЕ
1. Миллион загадок. Новосибирск, Зап.—Сиб. кн. изд-во,1968, 108 страниц (о насекомых, Природе и о себе).
2. В стране насекомых. М., «Колос»,1979, 168 с. (о насекомых и Природе).
3. Миллион загадок. Издание 2-е, перераб. и дополн. Новосиб., Зап.—Сиб. кн. изд-во,1980, 168 с.(о насекомых, пауках, себе, микрозаповедниках).
4. Мой удивительный мир. Новосиб., Зап.—Сиб. кн. изд-во,1983, 166 с. (о живой и неживой Природе; о себе).
5. Шмели — опылители клевера. М., Россельхозиздат,1984, 62 с. (о жизни, значении, охране шмелей; как стать шмелеводом).
6. Тайны мира насекомых. Новосиб. кн. изд-во,1990, 274 с. (о насекомых, себе, бионических находках).
7. Письма внуку. Документальный автобиографический роман. Книга первая: Сокровенное. Новосибирск, Сибвнешторгиздат, 1994. 192 с. (о себе и многих других).
8. Мой мир. Рукопись и иллюстрации, подготовленные к изданию — около 320 страниц (о Природе, себе, удивительнейших, неведомых доселе тайнах Мироздания).
II. МОИ ТРУДЫ ПО АСТРОНОМИИ
9. Радиант метеорного потока Лирид. Астрономич. циркуляр АН СССР, 1946, № 56, с. З (о метеорах, наблюденных в телескоп).
10. Простой прибор для фотографирования Луны. Бюллетень Всес. Астрономо-Геодезич. о-ва АН СССР. М.-Л., 1948, № 3(10), с. 36–37 (астрограф из бинокля).
11. Наблюдения полярного сияния 25–26 марта 1946 года. Бюллетень Всес. Астрономо-Геодезич. о-ва АН СССР. М.-Л., 1948, № 4(11), с. 25–26 (подробное описание красивейшего Чуда Природы).
12. Странные голоса болидов. Вокруг света. 1982, № 4, с. 32–34 (о невероятнейших небесных явлениях).
13. Реакция общественных и колониальных насекомых на солнечное затмение 31 июля 1981 года. В кн.: Результаты наблюдений солнечного затмения 31 июля 1981 г. Изд.: Всес. Астрономо-Геодезич. о-во АН СССР. М., 1986, с. 112–119. В соавт. с Гребенниковым С. В. и Долговым Л. А. (большая работа на стыке биологии и астрономии с уникальными данными).
14. Поведение пчёл-листорезов
15. Электрофонные болиды Сибири, Урала и Дальнего Востока. В кн.: Метеоритные исследования в
