Всегда находится кто-то недовольный тобой. — Вдруг она улыбнулась. — Еще немного — и я присоединюсь к хору «Река-батюшка»,[26] да? Но у меня есть проблемы посерьезней, чем просто быть чернокожей.
— Вы имеете в виду вашу…
— Что я в инвалидном кресле? Да, но кроме того, что мой пациент пытается провести со мной сеанс психоанализа, самой серьезной проблемой является тот факт, что я женщина в мужской профессии. Мне ставили намного больше барьеров, потому что я женщина, а не потому что черная. Не забывайте, чернокожие мужчины получили право голоса в этой стране намного раньше любой женщины, белой или черной, и мужчина остается мужчиной независимо от цвета кожи. Если начнешь задумываться, можно свихнуться.
— Поэтому вы стали психотерапевтом?
Диггерс рассмеялась и посмотрела на часы:
— Ага, спасительный звонок с урока. Ваше время вышло! Долгожданное освобождение.
Направляясь к двери, Дена сказала достаточно громко, чтобы услышала домработница Диггерс:
— Вы прекрасно поддаетесь лечению, доктор. Если так пойдет, я уверена, скоро мы доберемся до истоков ваших проблем. Продолжайте записывать эти сны. До следующей недели.
Диггерс не удержалась от смеха. Обычно она не позволяла пациентам так фамильярничать. Но она поневоле попала под обаяние Дены Нордстром. Теперь понятно, почему Джерри в нее влюбился. Было в ней что-то ужасно привлекательное, ужасно милое.
Какая жалость, что она так закрыта.
Последние шесть месяцев Дена работала в жутком напряге, и Джей-Си едва ли не каждый день таскал ее на вечеринки, с одного важного события на другое. Ей становилось все труднее уживаться с человеком, у которого энергия бьет через край нескончаемым фонтаном. Снова начал болеть живот, и она не могла заставить себя пойти на несколько вечеринок, которые он запланировал на эти выходные. Ей необходим отдых, но в Нью-Йорке от Джей-Си разве спрячешься? Ей нужно удрать, выдумать правдоподобную ложь и спрятаться в глуши, подальше от нахоженных троп.
Но куда? Где можно скрыться без риска наткнуться на каких-нибудь его знакомых? И тут до нее дошло.
— Алло.
— Сьюки, это я.
— Дена! Привет! Как ты?
— Слушай, Сьюки, ты в пятницу днем будешь дома?
— Конечно. А что?
— Ты приглашала меня в гости, и я надумала.
Сьюки завопила от радости:
— Да.
— О господи, я сейчас в обморок грохнусь. Поверить не могу. А надолго?
— Я прилечу на выходные. Можно?
— Можно? Ты спрашиваешь, можно ли? Да это восторг!
— Слушай, Сьюки… Я приеду, но пообещай мне одну вещь.
— Конечно. Какую?
— Ты никому не скажешь, что я приезжаю.
— Почему?
— Сьюки, я совершенно без сил, правда. Мне нужен отдых. Нужно на несколько дней спрятаться от людей.
— Ой, ну ясное дело. А можно Эрлу сказать?
— Конечно. Речь о прессе, о тех, кого я не знаю. Я хочу просто побыть с тобой.
— А девочки? Отослать девочек к матери?
— Нет, я имела в виду — только с тобой, Эрлом и девочками. Больше никого не хочу видеть.
— Ну надо же! — Сьюки была разочарована. — Единственная моя знаменитая подруга оказывается затворницей. Не знаю почему, но тебя все обожают, считают добрейшим, дружелюбнейшим, умнейшим человеком, который будет просто счастлив с ними познакомиться. Я, разумеется, не говорю им правды, что тебе абсолютно плевать на них.
— Ты должна радоваться, что я с ними не увижусь, иначе они поймут, что я сейчас отнюдь не такая хорошая.
— Да нет же, хорошая. Не могут же все ошибаться. За тебя только в прошлом месяце проголосовали как за самую популярную женщину на телевидении. Тебе никогда не приходило в голову, что, возможно, ты ошибаешься, а все остальные правы? Надо же, как глупо. Ну да ладно, устроим.
— Спасибо.
— Но помни, это маленький город, так что лучше надень мешок на голову.
Дена засмеялась.
— Я правда очень рада, и если тебе нужен отдых, то отдыхай на здоровье. Я никому не позволю тебя беспокоить. А себе вставлю кляп в рот.
Дена сошла с трапа самолета в Сельме, и в лицо ей ударила волна раскаленного воздуха. Солнце слепило, но скоро она увидела Сьюки в огромной черной шляпе и темных очках. Сьюки торопливо крикнула:
— Мисс Смит, мисс Смит, сюда.
Дена рассмеялась: Сьюки придумала, каким образом не привлекать внимания. По дороге к машине Сьюки не умолкала:
— Ну вот, Дена, я сделала все как ты просила. Ни одна живая душа не знает, что ты приезжаешь, только Эрл и Тонси — она на нас работает, — детям тоже велено держать рот на замке. Так что обещаю: тебя оставят в покое. Я хочу, чтобы ты отдохнула. Сегодня будет скромный ужин. Завтра прогоню Эрла в клуб, мы с тобой побездельничаем целый день у бассейна, или будешь отсыпаться, или что захочешь. Я в твоем распоряжении… В смысле… В общем, ты поняла.
— Здесь всегда такая жара?
— Дорогуша, это еще что. Посмотришь, что будет в июле-августе.
Они влезли в здоровенный лимузин «линкольн».
— Твоя? — спросила Дена.
— Нет, мама купила, не понравилось, вот и отдала девочкам.
— Но девочки вроде маленькие еще.
— Да, она сказала, вырастут — будет как раз. Не спрашивай. Ты же ее знаешь.
— Я ее увижу?
— Ты
— Конечно, мне нравится твоя мама, ты же знаешь. Ты ей не сказала, что я приезжаю?
— Нет! Если она узнает, что ты здесь, ее пушкой не остановишь, прорвется сквозь все запертые двери. Но если хочешь, ладно, позвоню, пусть завтра зайдет на полчасика. Только смотри, пожалеешь. Это все равно что в торнадо угодить. Она будет в восторге.
— А брат твой здесь?
— Бак? Нет, он работает в Саудовской Аравии, что-то там связанное с маслом.
Сьюки свернула на дорогу, ведущую в рощу ореха пекан. Дена спросила:
— Это что, коровы?
— Я же тебе говорила, что живу в деревне, дорогуша. Мы самые что ни на есть всамделишние
