торжествующий. Он спустился в бассейн и отвинчивал крышку клапана, чтобы спустить воду. Вода превратилась в нечто похожее на гущу горохового супа – так в ней расплодились титанические водоросли. Каждый раз, приезжая к Беатрисе, Констант вступал в безнадежное единоборство с этой массой зеленой тины.
– Я не стану отрицать, – читала вслух Беатриса, – что воздействие Тральфамадора действительно ощущалось на Земле. И все же – те люди, которые служили исполнителями воли Тральфамадора, исполняли ее настолько в своем личном стиле, что можно смело сказать – Тральфамадор практически не имел к этому никакого отношения.
Констант, сидя в бассейне, приложил ухо к открытому клапану. Судя по звуку, вода едва просачивалась.
Констант выругался. Румфорд унес с собой важнейшую тайну, а вместе с Сэло она умерла – как им удавалось, пока они здесь жили, сохранять бассейн в такой кристальной чистоте С тех пор, как этим занимался Констант, водоросли постепенно заполонили бассейн Дно и стенки бассейна заросли покрывалом скользкой слизи, а три статуи на дне – три сирены Титана были погребены под студнеобразной зеленой массой.
Констант знал, какую роль сыграли три сирены в его жизни Он об этом читал – и в «
Констант выбрался из бассейна.
– Каждый раз стекает все хуже, – сказал он Беатрисе. – Придется откапывать и чистить трубы.
– Вот как? – сказала Беатриса, отрывая глаза от рукописи.
– Да, вот так, – сказал Констант.
– Ладно, делай то, что нужно делать, – сказала Беатриса.
– В этом вся история моей жизни, – сказал Констант.
– Мне только что пришла мысль, которую непременно надо записать, – сказала Беатриса. – Непременно надо, пока она не ускользнула.
– Если она побежит в мою сторону, я стукну ее совком, – сказал Констант.
– Погоди, помолчи минутку, – сказала Беатриса. – Дай мне сосредоточиться, найти нужные слова.
Она встала и ушла во дворец, чтобы ее не отвлекал ни Констант, ни кольца Сатурна.
Она долго смотрела на громадный портрет ослепительно чистой девочки в белом, держащей в поводу собственного белоснежного пони.
Беатриса знала, кто это. На картине была прибита бронзовая дощечка с надписью: «Беатриса Румфорд в детстве».
Контраст был поразительный – контраст между маленькой девочкой в белом и старой женщиной, которая ее разглядывала.
Беатриса резко повернулась спиной к портрету, снова вышла во двор. Теперь мысль, которую она хотела записать для книги, четко оформилась у нее в голове.
– Самое худшее, что может случиться с человеком, – сказала она, – это если его никто и ни для чего не использует.
Эта мысль ее успокоила. Она прилегла на старый шезлонг Румфорда, посмотрела на фантастически красивые кольца Сатурна – Радугу Румфорда.
– Благодарю тебя за то, что ты мной воспользовался, – сказала она Константу. – Несмотря на то, что я не желала, чтобы кто-нибудь ко мне прикасался.
– Не стоит благодарности, – сказал Констант.
Он принялся подметать двор. Мусор, который он выметал, состоял из песка, принесенного ветром, кожуры семян маргариток, скорлупы земных арахисовых орехов, пустых банок из-под курятины без костей и скомканных листов писчей бумаги. Беатриса питалась главным образом семенами маргариток, арахисом и готовыми куриными консервами – их даже не надо было разогревать, так что она могла есть, не отрываясь от рукописи.
Она умела есть одной рукой и писать другой – а ей больше всего на свете хотелось успеть записать все, все.
Не закончив подметать, Констант на минуту остановился посмотреть – как там стекает вода из бассейна.
Вода стекала медленно. Студенистая куча водорослей, закрывавшая сирен Титана, едва показалась над зеркалом воды.
Констант наклонился над открытым стоком, вслушался в журчанье воды.
Он услышал, как вода певуче переливается в трубах. И он услышал еще что-то.
Он услышал тишину вместо знакомого, такого любимого звука.
Его подруга, Беатриса, перестала дышать.
Малаки Констант похоронил свою подругу в титаническом торфе, на берегу моря Уинстона Он выкопал могилу там, где не было ни одной статуи.
Когда Малаки Констант прощался с ней, в небе над ним тучами кружились синие птицы Титана. Там было не меньше десяти тысяч этих громадных благородных птиц.
Они превратили день в ночь, а воздух дрожал от взмахов их крыльев.
Но ни одна птица не издала ни звука.
И в этой ночи средь бела дня на круглой вершине холма, откуда была видна могила Беатрисы, появился Хроно, сын Беатрисы и Малаки. Он был в плаще из птичьих перьев, размахивал полами, как крыльями. Он был воплощением красоты и силы.
– Благодарю, Мать и Отец, за то, что вы подарили мне жизнь! Прощайте! – крикнул он.
Потом он исчез, и за ним улетели птицы.
Старый Малаки вернулся во дворец. Сердце у него было тяжелое, как пушечное ядро. Он вернулся во дворец только потому, что хотел оставить все в полном порядке.
Рано или поздно сюда придет еще кто-нибудь.
Дворец должен быть чистым, прибранным, подготовленным к их приходу. Дворец должен поминать добром прежнюю владелицу.
Вокруг старого, потертого кресла Румфорда лежали яйца ржанок, и дикая клубника, и корзинка с семенами маргариток, и горшочек с перебродившим молочком маргариток – все это Констант привез для Беатрисы Это скоропортящиеся продукты. Они не дождутся новых обитателей.
Констант отнес их обратно в свою долбленку. Ему-то они были не нужны. Они никому не были нужны.
А когда он выпрямил свою старую спину, то увидел. что Сэло, маленький посланец с Тральфамадора, идет к нему по воде.
– Здравствуйте, – сказал Констант.
– Здравствуйте, – сказал Сэло. – Благодарю вас за то, что вы меня собрали.
– Я не ожидал, что у меня получится, – сказал Констант. – Как ни бился, вы не подавали признаков жизни.
– Все у вас получилось, – сказал Сэло. – Просто я сам не знал, стоит подавать признаки жизни или не стоит. – Он со свистом выпустил воздух из своих ступней. – Пожалуй, пора двигаться, – сказал он.
– Вы все-таки хотите доставить послание? – спросил Констант.
– Всякий, кто дал себя загнать в такую даль с дурацким поручением, – сказал Сэло, – должен хотя бы поддержать честь всех дураков и выполнить поручение до конца.
– Моя жена умерла сегодня, – сказал Констант.
– Очень жаль, – сказал Сэло. – Я бы еще сказал: «Чем я могу помочь?» – но Скип как-то заметил, что это самое идиотское и отвратительное выражение в английском языке.
Констант потер руки. Да, на Титане у него друзей не оставалось – разве что у правой руки есть левая, под пару – вот и вся компания.
– Плохо без нее, – сказал Констант.
– Значат, вы все же полюбили друг друга, – сказал Сэло.
