Обитающее во льдах существо убивало людей самыми разными зверскими способами, и, если бедный лейтенант Ирвинг получит достаточно сильные телесные повреждения, ни у кого не возникнет ни малейших сомнений по поводу случившегося. Просто еще один завернутый в парусину труп для мертвецкой «Террора».

Магнус отнюдь не прирожденный убийца — просто идиот от рождения, — но он уже убивал людей по приказу помощника конопатчика, своего господина и повелителя. Ему не составит труда сделать это еще раз. Корнелиус Хикки сомневался, что Магнус хотя бы задается вопросом, почему лейтенант должен умереть, — просто такова воля хозяина, которую он должен выполнить. Поэтому Хикки удивился, когда во время очередной отлучки лейтенанта верзила оттащил его в сторонку и прошептал довольно возбужденно:

— Ведь его призрак не станет преследовать меня, правда, Корнелиус?

Хикки похлопал по спине своего громадного дружка.

– Конечно не станет, Магнус. Неужто я велел бы тебе совершить что-нибудь такое, после чего тебе станет докучать привидение, любимый?

– Нет, нет, — пророкотал Мэнсон, тряся головой.

Его растрепанные непокорные волосы и борода, казалось, так и рвались из-под шерстяного шарфа и «уэльского парика». Он нахмурил огромный лоб.

— Но почему его призрак не станет преследовать меня, Корнелиус? Ежели я прикончу лейтенанта, хотя он не сделал мне ничего плохого?

Хикки напряженно соображал, что ответить. Бейтс и Синклер сейчас направлялись дальше, к месту, где рабочая бригада с «Эребуса» возводила стену из снежных глыб вдоль участка тропы протяженностью в двадцать ярдов, где всегда дул ветер. Уже не один человек сбился там с пути и заблудился в белой мгле, а потому капитаны решили, что при наличии снежной стены у посыльных возрастут шансы отыскать следующие пирамиды. Ирвинг проследит за тем, чтобы Бейтс и Синклер приступили к работе там, а потом вернется сюда, где они с Магнусом одни возились с последней перед открытым участком местности пирамидой.

— Вот почему призрак лейтенанта не станет преследовать тебя, Магнус, — прошептал он склонившемуся над ним великану. — Обычно ты убиваешь человека в пылу гнева, и именно поэтому призрак убитого возвращается и пытается свести с тобой счеты. Он возмущен и разозлен твоим поступком. Но призрак мистера Ирвинга, он будет знать, что ты поступил так не из личной неприязни, не со зла, Магнус. У него не будет причин возвращаться и докучать тебе.

Мэнсон кивнул, но с видом человека, не вполне убежденного представленными доводами.

— Кроме того, — продолжал Хикки, — призрак не сумеет найти дорогу обратно к кораблю, верно? Всем известно, что, если человек умирает так далеко от корабля, призрак просто бредет куда глаза глядят — у него не хватает ума правильно сориентироваться и отыскать путь через все эти ледяные гряды, айсберги и тому подобное. Призраки, они вообще не самые смекалистые ребята, Магнус. Поверь мне на слово, любимый.

Великан просветлел. Хикки видел, что Ирвинг возвращается по тускло освещенной факелами тропе. Ветер крепчал, и пламя факелов бешено плясало. «Ветер нам на руку, — подумал Хикки. — Если Магнус или Ирвинг поднимут шум, никто ничего не услышит».

— Корнелиус, — прошептал Мэнсон, чье лицо снова приняло встревоженное выражение. — А коли я умру здесь, значит ли это, что мой призрак не сумеет найти дорогу обратно к кораблю? Мне бы страшно не хотелось остаться здесь, на холоде, так далеко от тебя.

Помощник конопатчика снова похлопал великана по могучей спине, подобной каменной стене.

— Ты не умрешь здесь, любимый. Даю тебе слово. Теперь умолкни и приготовься. Когда я сниму шапку и почешу голову, ты набросишься на Ирвинга сзади и оттащишь его к месту, которое я тебе показывал. Помни: ты не оставляешь за собой следов и не пачкаешься в крови.

– Я не буду, Корнелиус.

– Вот и славно.

Лейтенант выступил из мрака и вошел в круг света от фонаря, стоявшего на льду возле пирамиды.

— Почти закончили здесь, Хикки?

— Так точно, сэр. Сейчас уложим пару последних ледышек на самый верх — и пирамида готова, лейтенант. Прочная, как фонарный столб на ярмарке.

Ирвинг кивнул. Казалось, ему было неприятно находиться наедине с двумя матросами, хотя Хикки говорил самым любезным и сладким тоном. «Ладно, твою мать, — думал помощник конопатчика, продолжая улыбаться широкой редкозубой улыбкой. — Тебе недолго осталось расхаживать тут с напыщенным видом, ты, белобрысый, розовощекий ублюдок. Еще пять минут — и ты превратишься в очередной кусок мороженого мяса, которому место в трюме. Прискорбно, что крысы нынче такие голодные, но здесь я ничего не могу поделать».

— Отлично, — сказал Ирвинг. — Когда вы с Мэнсоном закончите здесь, пожалуйста, присоединитесь к мистеру Синклеру и мистеру Бейтсу, занятым на строительстве стены. А я сейчас схожу назад и приведу сюда капрала Хеджеса с его мушкетом.

— Есть, сэр, — сказал Хикки.

Он поймал взгляд Мэнсона. Они должны остановить Ирвинга, пока он не двинулся обратно к кораблю по тропе, отмеченной тусклым пунктиром факелов и фонарей. Хеджес или любой другой морской пехотинец им здесь совершенно не нужны.

Ирвинг двинулся в восточном направлении, но остановился на самой границе освещенного фонарем пространства, явно ожидая, когда Хикки уложит два последних куска льда на самый верх восстановленной пирамиды. Нагнувшись за предпоследним ледяным блоком, помощник конопатчика кивнул Магнусу, зашедшему лейтенанту за спину.

Внезапно темнота на западе взорвалась криками. Истошный мужской вопль. Потом еще один.

Огромные руки Магнуса зависли в воздухе прямо за шеей лейтенанта — великан снял рукавицы, чтобы хватка была крепче, и черные перчатки смутно вырисовывались сразу за бледным лицом Ирвинга, озаренным светом фонаря.

Снова крики. Выстрел мушкета.

— Магнус, нет! — выкрикнул Корнелиус Хикки.

Его приятель собирался свернуть Ирвингу шею, несмотря на поднявшийся шум.

Мэнсон отступил назад в темноту. Ирвинг, сделавший три шага в направлении, откуда доносились крики, резко повернулся кругом, охваченный тревогой. Три человека бежали по ледяной тропинке со стороны «Террора». Одним из них был Хеджес. Низенький тучный капрал держал мушкет перед толстым брюхом и шумно пыхтел.

— За мной! — выпалил Ирвинг и первым бросился на запад, где раздавались крики.

У лейтенанта не было оружия, но он схватил фонарь. Все шестеро пронеслись между сераками и выбежали на открытое, тускло освещенное звездами пространство, где беспорядочно толклись несколько человек. Хикки разглядел знакомые «уэльские парики» Синклера и Бейтса и узнал в одном из трех людей с «Эребуса», уже находившихся там, Френсиса Данна, помощника конопатчика с другого корабля. Выстреливший мушкет принадлежал рядовому Биллу Пилкингтону, который сидел в засаде в прошлом июне, когда погиб сэр Джон, и был ранен в плечо одним из морских пехотинцев во время возникшей неразберихи и паники. Пилкингтон уже перезарядил мушкет и целился в темноту за обвалившейся секцией стены.

— Что случилось? — резко спросил Ирвинг, обращаясь во всем сразу.

Ответил Бейтс. Он, Синклер и Данн, а также Абрахам Сили и Джозефус Грейтер с «Эребуса» работали здесь на строительстве стены под надзором старшего помощника капитана «Эребуса» Роберта Орма Серджента, когда один из ледяных валунов, лежавших сразу за границей света от фонарей и факелов, вдруг ожил и обратился жутким существом.

– Оно схватило мистера Серджента за голову и подняло в воздух на добрых десять футов, — проговорил Бейтс дрожащим голосом.

– Истинная правда, — подтвердил помощник конопатчика Френсис Данн. — Секунду назад он стоял спокойно среди нас, а в следующую секунду взлетает в воздух, и мы видим лишь подошвы его башмаков. И