экспедиции в офицерском звании, — являлись двумя другими уцелевшими.
Сегодня на перекличке отсутствовали лейтенанты Литтл и Ирвинг, а также старший помощник Хорнби, ледовый лоцман Блэнки, второй лоцман Макбин и оба судовых врача Крозье, Педди и Макдональд.
Четверо из одиннадцати офицеров «Террора» по-прежнему оставались в живых.
Крозье начинал плавание с тремя мичманами в составе команды — инженером Джеймсом Томпсоном, боцманом Лейном и старшим плотником Томасом Хани, — и все трое до сих пор были живы, хотя инженер превратился в живые мощи и не мог даже держаться на ногах, не говоря уже о том, чтобы идти в упряжи, а мистер Хани не только обнаруживал симптомы цинги в поздней стадии, но и лишился обеих ступней в результате ампутации, проведенной накануне вечером. Невероятно, но при всем при этом плотник все еще цеплялся за жизнь и даже сумел крикнуть «здесь!» из своей палатки, когда в ходе переклички прозвучало его имя.
Три года назад «Террор» вышел в плавание с двадцать одним унтер-офицером на борту, и в это облачное августовское утро шестнадцать из них были живы — кочегар Джон Торрингтон, фор-марсовый старшина Гарри Пеглар и интенданты Кинли и Роудз оставались единственными выбывшими из данной группы, пока буквально несколько минут назад к ним не присоединился кок Джон Диггл.
Из девятнадцати матросов «Террора», некогда откликавшихся на свое имя в ходе поверки, сегодня откликнулось десять, хотя в живых оставалось одиннадцать: Дэвид Лейс, по-прежнему находящийся в коме и ни на что не реагирующий, лежал в палатке доктора Гудсера.
Из шести морских пехотинцев, числившихся в списках личного состава британского военного корабля «Террор», в живых не осталось никого. Рядовой Хизер, протянувший много месяцев со своим проломленным черепом, наконец скончался на второй день после выступления из Речного лагеря, и его тело было брошено на каменистом берегу, без похорон или прощальных слов.
В списках команды «Террора» изначально числились двое юнг, и сегодня на поверке один из них — Роберт Голдинг, без малого двадцати трех лет от роду и, уж конечно, давно не мальчик, хотя по-детски легковерный (Крозье часто видел, как он внимает речам Корнелиуса Хикки), — откликнулся на свое имя.
Из шестидесяти двух членов экипажа «Террора» тридцать пять дожили до богослужения, которое проводилось в лагере Спасения 13 августа 1848 года.
В живых осталось тридцать девять членов экипажа «Эребуса» и тридцать пять членов экипажа «Террора» — в общей сложности семьдесят четыре человека из ста двадцати шести, отплывших от берегов Гренландии летом 1845 года.
Но четверым из них за последние сутки ампутировали одну или обе ступни, и по меньшей мере еще двадцать были слишком больны, слишком тяжело травмированы, слишком истощены или слишком слабы, чтобы продолжать путь.
Пришло время принять решение.
— Всемогущий Боже, — нараспев начал Крозье измученным хриплым голосом, каким только и говорил теперь, — к Которому восходит дух почивших во Христе и с Которым души правоверных, освобожденные от бремени плоти, пребывают в радости и счастье, мы от всего сердца благодарим Тебя за то, что Ты соблаговолил избавить нашего брата Джона Диггла, тридцати девяти лет, от горестей сего греховного мира, и молим Тебя, коли будет на то Твоя милосердная воля, в скором времени принять и всех нас, собравшихся здесь, в круг Твоих избранных и таким образом ускорить пришествие Твоего царства, дабы мы, вместе со всеми почившими в истинной вере в Твое святое Имя, достигли совершенства и обрели блаженство в теле и духе, осиянные Твоей вечной славой, через Господа нашего Иисуса Христа. Аминь.
– Аминь, — хором прохрипели шестьдесят два мужчины, еще способные стоять в строю.
– Аминь, — донеслись слабые голоса остальных двенадцати, лежавших в палатках.
Крозье не распустил собрание.
— Офицеры и матросы британских военных кораблей «Эребус» и «Террор», участники экспедиции сэра Джона Франклина, товарищи по плаванию! — громко произнес он. — Сегодня нам предстоит определиться с выбором дальнейших действий. Все вы — согласно уставу обоих кораблей и уставу Королевской службы географических исследований, письменное обязательство исполнять которые вы скрепили словом чести, — находитесь под моим командованием и будете находиться, покуда я не уволю вас. До сих пор вы выполняли приказы сэра Джона, капитана Фицджеймса и мои — и правильно делали. Многие наши друзья и товарищи перешли в мир иной, но семьдесят четыре человека упорствуют. В сердце своем я твердо решил, что все вы, находящиеся сегодня в лагере Спасения, должны выжить и вернуться в Англию, в свои дома, к своим семьям, и видит Бог, я сделаю все от меня зависящее, чтобы наши усилия увенчались успехом. Но сегодня я предоставляю вам самостоятельно выбрать путь, которым вы намерены достичь цели.
Мужчины начали переговариваться приглушенными голосами. Крозье помолчал несколько секунд, а затем продолжил:
— Наши планы вам известны: доктор Гудсер остается здесь с больными и увечными, которые не в состоянии продолжить путешествие, а самые здоровые двинутся дальше к реке. Есть ли среди вас такие, кто хочет попробовать найти иной путь к спасению?
Наступило молчание, мужчины принялись переглядываться и переминаться с ноги на ногу, но потом вперед выступил Ходжсон.
— Сэр, среди нас действительно есть такие, сэр. Те, кто хочет вернуться обратно, капитан Крозье.
Несколько долгих мгновений капитан молча смотрел на молодого офицера. Он знал, что Ходжсон служит своего рода прикрытием для Хикки, Эйлмора и нескольких самых ревностных их приспешников, которые вот уже много месяцев исподволь подстрекали людей к мятежу, но задавался вопросом, знает ли об этом сам молодой Ходжсон.
– Обратно куда, лейтенант? — наконец спросил Крозье.
– К кораблю, сэр.
— Вы полагаете, что «Террор» по-прежнему находится там, лейтенант?
Словно в подкрепление вопроса, над морским льдом к югу от них прокатился грохот, похожий на серию пушечных выстрелов и тяжелый гул. Айсберг в сотне ярдов от берега раскололся и рассыпался на куски.
Ходжсон по-детски пожал плечами.
– Лагерь «Террор» никуда не делся, что бы ни случилось с кораблем, капитан. Мы оставили там провиант, уголь и лодки.
– Верно, — сказал Крозье. — И сейчас все мы с великой радостью воспользовались бы теми запасами продовольствия, даже консервированными продуктами, ставшими причиной ужасной смерти нескольких из нас. Но, лейтенант, отсюда до лагеря «Террор» восемьдесят—девяносто миль и почти сто дней пути. Неужели вы и прочие действительно полагаете, что сможете добраться до него — налегке ли, с лодками ли — перед лицом наступающей зимы? К тому времени, когда вы достигнете хотя бы только лагеря, будет конец ноября. Кромешная тьма. А вы помните морозы и грозы прошлого ноября?
Ходжсон кивнул и ничего не сказал.
— Мы не собираемся идти до конца ноября, — сказал Корнелиус Хикки, выступая из строя и становясь рядом со сгорбленным молодым лейтенантом. — Мы думаем, лед вдоль берега вскрылся на всем протяжении обратного пути. Мы пойдем под парусом и на веслах вокруг чертова мыса, по которому волокли пять лодок, точно египетские рабы, и будем в лагере «Террор» через месяц.
Мужчины стали украдкой перешептываться. Крозье кивнул.
– Возможно, лед действительно вскрылся для вас, мистер Хикки. А возможно, и нет. Но даже если и вскрылся, отсюда все равно более ста миль пути до корабля, который вполне мог разрушиться за последние несколько месяцев и уж точно будет намертво затерт льдами ко времени, когда вы до него доберетесь. Отсюда до устья реки по меньшей мере на тридцать миль меньше, и вероятность, что залив к югу от нас свободен от льда, значительно выше.
– Вы нас не переубедите, капитан, — твердо сказал Хикки. — Мы все обсудили между собой и постановили возвращаться.
Крозье пристально смотрел на помощника конопатчика. У него возникло свойственное каждому
